Мазепа

Но потом, как бы удовлетворяя их недоверчивости к себе, гетман вынул из шкатулки универсал, присланный от Станислава с ксендзом Заленским, и велел Орлику прочитать его во всеуслышание. Все казались им довольны («с которого были контенты»). Но едва ли там были тайные условия, заключенные со Станиславом через посредство болгарского экс-архиерея. Малороссияне не были бы ими довольны, да и Мазепа едва ли бы решился объявлять их до поры до времени старшинам. Мазепа был из таких личностей, которые, получив власть, стараются внушить подчиненным постоянную веру в свою мудрость и потому умышленно не открывают им сразу всего, что замышляют, дабы тем приучить их с благоговением полагаться во всем на свою главу или владыку. Мазепа за 20 лет своего гетманства уже приучил старшин к такому повиновению себе, и теперь он только понемногу приподнимал перед ним завесу, скрывавшую его тайный замысел. Он прельщал старшин призраком независимости Украины, указывал им, что теперь представился случай освободиться от всяких налогов и повинностей, вымышляемых московскою властью: сам Бог посылает короля шведского для их спасения. Сделавши их участниками замысла в его главной идее, он относительно подробностей не открывал им многого, но каждый раз спрашивал у них советов. как ему поступать, и показывал вид, будто предпринятый замысел начат и ведется не по его почину, а по их общему желанию, и он у них не более, как мудрый исполнитель общей воли. Чтоб укрыться от тех, кому он не хотел открывать тайны, он напустил на себя старческую немочь, говорил, что с трудом может на коня сесть, даже ходить и стоять на ногах, ложился в постель, обвязывал себя повязками с пластырями; в таком виде,лежа на постели, он принимал царских посланцев, жаловался перед ними на свои страдания и говорил с ними чуть слышным голосом. Правда, Мазепа и в самом деле страдал старческими немощами, но также и преувеличивал их, потому что в то время для его тайных целей выгодно было перед царскими людьми показываться близким к могиле. И сам царь, и царские министры относились к гетману доверчиво, снисходительно и не принуждали его к отправлению своего долга выше сил. Сначала потребовали от него, чтоб он шел сам к Стародубу, но когда он известил, что по болезни не может, то ему дозволили послать Козаков с наказным гетманом. Тогда гетман послал отряд Козаков нежинских, лубенских и переяславских в Стародубский полк на содействие генералу Инфлянту.

Но прежде чем эти козаки пришли туда, в Стародубском полку произошел страшный переполох. Генерал Инфлянт, вступивши в край, приказывал жителям уходить с своими имуществами в укрепленные места, а села, хутора, пасеки, мельницы, гумна приказывал истреблять огнем, чтоб не давать неприятелю прибежища и средств к содержанию. Жители, и старые и малые, в ужасе стали бежать и увлекли за собою присланных Козаков. Только часть последних примкнулась к четырем батальонам и четыремстам драгунам, составлявшим стародубский гарнизон. От них пошли по всей Украине вести, что вошедшие в Стародубский полк шведы не делают жителям ничего дурного, а, напротив, великороссийские войска, пришедшие будто защищать край, жгут селения, грабят, разоряют жителей, насильно загоняют их в укрепления, понуждают к непривычным работам, бесчестят и ругаются над ними, обзывая их изменниками. Беглецы распространили такой страх между казаками, что товарищи полков Миргородского, Лубенского и Прилуцкого в числе нескольких сот человек явились к гетману в обоз у местечка Салтыковой Девицы и подали просьбы, написанные от каждого полка особо, но по одному пошибу.

В связи с такими явлениями, возбуждавшими вражду к великороссийскому войску, стоит современная жалоба черниговского полковника на солдат майора Геннинга, которые делали обиды жителям, какого-то Шевлюгу до полусмерти избили, а майор, когда ходили к нему малороссияне жаловаться, выгонял их по шеям, и одного атамана так ударил ружейным дулом в бок, что тот, полетевши вниз головою по лестнице, сильно ушибся.