Мазепа

– Затем, что если ты признаешь власть гетмана войска Малороссийского и Запорожского и хочешь быть приятелем пана Мазепы, то не должен делать набегов без его воли и обижать его приятелей. Пан Дульский друг Мазепы.

Палей стал разглаживать свои усы и задумался.

– Расскажи-ка мне прежде про нашу мировую! – сказал Палей.

– Клянусь тебе Богом, – возразил Огневик, – что мы с тобой, батько, не знали гетмана Мазепы, почитая его злым, бездушным и коварным. Я проник в сердце его…

– Постой! – сказал Палей, схватя Огневика за руку. – Он обманул, опутал тебя!

– Нет! он не обманул меня, а открыл мне свою душу, свои горести и поверил мне свои опасения, свое жалкое положение на высоте. Мазепе так же нужна твоя дружба, как тебе его. Вместе вы будете сильны, чтоб оградить права и вольности Малороссии и Украины, а поодиночке погибнете оба, жертвою силы и хитростей политики. Верь мне, батько; я твой душою и ни об чем не думаю, ничего не желаю, как твоей славы, твоего спокойствия и блага родины… – Затем Огневик рассказал Палею все свои похождения в Батурине, умолчав, однако же, какою хитростию он был обезоружен и ввержен в темницу, и, изложив потом подробно волю Мазепы и все его сомнения насчет твердости казацких привилегий, присовокупил:

– Гетман Мазепа оставляет за тобой, батько, полк Хвастовский и все земли, забранные нами у поляков, обещая ходатайствовать об уступке оных тебе навсегда, за денежное вознаграждение; а от тебя требует только наружной подчиненности, желая действовать во всем с обоюдного вашего совета и согласия. Но пощади слабость его, батько! Старик влюблен смертельно в княгиню Дульскую и даже хочет на ней жениться. Пожертвуй своей победою общему благу! Вот первый случай доказать Мазепе, что примирение твое искреннее и что ты чтишь его волю и даже угождаешь ему… Дай свободу твоим пленникам и откажись от добычи! Палей снова задумался и, помолчав несколько, сказал:

– Мне, право, все что-то не верится. Проклятый Мазепа обманул, обольстил тебя и завлек в свои дьявольские сети! Ужели правда, что Москва хочет уничтожить казатчину и гетманщину? Лжет, как собака, вражий сын!

– Помилуй, батько, – сказал Огневик, – да зачем же ты посылал меня к Мазепе, если не можешь и не хочешь верить ни клятвам его, ни обещаниям? Может ли он дать большее доказательство своей искренности, когда соглашается прибыть на свидание с тобою, безоружный, позволяя тебе явиться с вооруженною дружиной? Нет, батько! если ты порассудишь, то убедишься, что Мазепе более нужна твоя дружба, нежели твоя погибель. В тебе он будет иметь сильную подпору, без тебя он будет все в таком же положении, как и теперь.

– Бог с вами! – сказал Палей. – Пусть будет по-вашему! – Потом, обратясь к казакам, стоявшим у дверей залы, примолвил: – Развяжите пана Дульского и освободите баб из погреба!

– А других? – спросил Огневик.

– А какое дело Мазепе до других ляхов! – возразил Палей.

– Да ведь они друзья пана Дульского, приятеля Мазепы!

– Ну так что ж?

– Их также надобно освободить.

– А кого же мне придется повесить? – спросил Палей простодушно.

– Теперь, батько, никого не надобно вешать. Мир заключен – и конец мести и войне!

– Черт вас всех побери! – проворчал Палей. – Не дадут и потешиться казацкой душе, с своей проклятою политикой! Ну, хорошо, отпущу всех; но чтоб не даром пропал поход, так повешу одного ксенза! Жидам и ксензам не спущу, хоть бы пришлось провалиться сквозь землю!

Присем Огневик вспомнил о патере Заленском и спросил у казаков, где он.

– Мы привязали его к дереву, чтобы проветрился от страха, – отвечал казак.

– Батько! – сказал Огневик. – Патер Заленский друг и школьный товарищ гетмана Мазепы, мой учитель и спаситель моей жизни! Он уведомил Наталью о моем плене; он впустил ее в подземелье, когда меня хотели пытать; он первый подал мне помощь в недуге… Если ты убьешь его – клянусь тебе, что я с отчаянья брошусь в воду!

Палей обнял Огневика, поцеловал его в голову и в обе щеки, прижал к сердцу и сказал:

– Для этого радостного дня, в который я нашел тебя, мое дитятко, всем дарую жизнь: и ляхам и ксензу! Будь они прокляты! Не хочу видеть их радости и сейчас иду в поход… Ребята, на конь! Делай с ними что хочешь, – примолвил Палей, обращаясь к Огневику, и, махнув рукою, вышел с казаками.

Огневик вошел в комнату, где лежали связанные поляки, и сказал им по-польски:

– Господа! Вы свободны! Обстоятельства переменились! Я сейчас только прибыл от гетмана Мазепы, который примирился с вождем моим, и полковник Палей отныне не будет враждовать с Польшей, без повеления гетманского. Это последний его набег. Но вас, господа, прошу дать мне честное шляхетское слово, что вы предадите забвению все здесь случившееся и не станете тревожить нас при отступлении нашем восвояси!

– Мы даем честное слово! – закричали все в один голос.

– Который из вас, господа, пан Дульский? – спросил Огневик.

Дульский отозвался.