Мажарин

— Сережа, отпусти! — Свободной ладонью вытирала слезы. — Сережа, я так каблук сломаю!

Запнулась. Поддержал ее. Вроде пошел медленнее, а она все равно спотыкалась на каждом шагу.

Радоваться бы. Хотел же этого. Мечтал, чтобы ей было плохо, чтобы страдала.

Теперь ей хреново. Она плачет, вырывается, убегает. Надо радоваться!

А радости от этого никакой и совсем никакого удовлетворения. Разруха сплошная. Хотя, казалось, разрушаться больше некуда, внутри и так месиво. Не заживающее. Но и не убеждал себя никогда, что от болезни этой вылечился.

— Ты получил, что хотел, теперь отпусти меня!

— А у нас лимит на секс? Один раз в сутки? Еще хочу. Ко мне поедем.

— К тебе не поеду.

— Поедешь.

— Не поеду!

Впихнул ее в машину. Обошел «БМВ», сел за руль, но трогаться не спешил. Бурлил весь, кипел, но сидел прямо, смотрел только вперед и долго ничего не говорил.

Марина прерывисто вздохнула и вытерла мокрое лицо. Попыталась как-то взять себя в руки, но паника накрывала с головой. Спокойный Мажарин пугал еще больше. Потому что спокойный Мажарин начинал думать и анализировать. Ей не надо, чтобы он сейчас сидел и думал. Ей надо, чтобы он отвез ее домой! Прямо сейчас!

— Отвези меня домой, — попросила, волнуясь, и в собственном голосе услышала предательски высокие нотки.

— Скажи, какого хрена ты тащишь меня трахаться в туалет, а потом рыдаешь?

— Что за вопрос, Мажарин? Это же самое подходящее место, чтобы отыметь меня, как суку, — резанула с нарочитой грубостью, которая плохо сочеталась со слезами.

— Ты даже не кончила.

— Неловко было. — Стиснула руки в замок, скрывая дрожь.

Сергей выбросил вперед ладонь, описав круг указательным пальцем. Раз-второй.

Как будто не только в воздухе, но и в голове что-то у себя прокрутил.

— Я не догоняю, — резко сказал он. — Ты с Мотей не трахалась.

— Тебе объяснения нужны, почему я с ним не спала?

— Допустим.

— За ум взялась. Теперь к незнакомым мужикам в первую же встречу в постель не укладываюсь, домой к ним сама не езжу, сексом занимаюсь только после двадцатого свидания. Кто Моте виноват, что он меня так редко куда-то приглашал. Приглашал бы чаще, уже бы давно трахались, — выдала почти на одном дыхании.

— Долго эту скороговорку учила? — посмотрел на нее знакомым сосредоточенным взглядом.

Господи, как она боялась этого взгляда!

— Нормальный ты нашла способ взяться за ум, — продолжил он. — То есть, на первом свидании ты не спишь, зато потом трахаешься, где попало.

В машине, в туалете… Где еще? Куда следующий раз пойдем? Хоть куда, только не домой?

— Почему? — спросила, вдруг потеряв силу в голосе. — Первый раз это было у меня дома… если ты забыл.

— Не забыл. Вот и говорю, теперь ко мне поедем.

— К тебе не поеду.

— Почему?

— У меня удобнее.

— Кому?

— Мне.

— А мне нет. У меня квартира больше. Там можно в каждом углу трахаться. И в ванной. А на кухне сам бог велел только трахаться.

— Давай завтра.

— Не хочу завтра, хочу сегодня.

— А я сегодня уже не хочу.

— Захочешь. Мне кажется, я сумею тебя уговорить на долгое и жаркое продолжение. Только за клубничкой и шампанским заедем.

Мажарин совсем успокоился, потому что его движения стали мягкими.

Пугающими. Голову он к ней поворачивал медленно и, кажется, даже чуть осел на сиденье, расслабившись. Марине стало еще больше не по себе, ее затошнило.

— Ага, особенно за клубничкой. Давай. Чего еще неделю тянуть, прямо сегодня меня угробь.

Пусть я сдохну от отека Квинке.

— Чего?

— Аллергия у меня на клубнику. Я ее с детства не ем.

— Блины с клубничным вареньем у меня ела и ничего.

— С абрикосовым! — заорала Марина. — С абрикосовым вареньем мы ели блины!

С абрикосовым, Мажарин! А вечером поехали к твоей бабушке!

И у нее на столе была скатерть в красно-белую клетку! И бабушка боялась, что суп пересолила! А она не пересолила! И торт мы ей купили! «Птичье молоко»!

— Точно, — спокойно подтвердил, выслушав ее истеричные вопли. — Варенье было абрикосовое. — Опять сделал этот жест. Крутанул ладонью.

Раз-второй. И снова у Марины к горлу подступила паническая волна. — Не по рынку движение.

— Отвези меня домой, — тихо и чуть хрипло попросила она. Не просила, умоляла.

— Накидываешь ты мне что-то, дорогая. Точно накидываешь.

— Отвези! Домой! — закричала.

— Нет, — невозмутимо. — Хочу тебя на всю ночь. А утром на завтрак блины. С меня варенье. Абрикосовое.

Глава 14

Как ни просила Марина, не отпустил Мажарин. Привез к себе домой, на Воробьевы горы.

Каждый поворот ключа в замочной скважине как удар по натянутым в струну нервам. Ощущала себя так, словно из нее вынули внутренности и заполнили желе. Дрожало все. Было мягким и непослушным.

Прихожая со встроенными по обеим сторонам шкафами как-то сразу перетекла в просторную жилую часть, и Марина оказалась в гостиной.

Нелепая ситуация. Когда-то у него в квартире чувствовала себя как дома, а сейчас терялась.

Не та квартира. Не та ситуация.

Что им теперь делать? Выпить? Поговорить? Потом душ? Постель?

Мажарин даже не пытался разрядить накаленную обстановку и ослабить напряжение. Будто ловкий охотник, он расставил силки, загнал свою жертву в ловушку и теперь отслеживал каждое ее движение.