Мажор-3. Правда опаснее смерти

Аверьянов с полотенцем на плече и с хот-догом в руке вошел в кабинет и замер на пороге, тыча рукой в сторону стола. С набитым ртом не сразу получилось произнести фразу, но и проглотить кусок не получалось. На столе Соколовского стояла сумка-переноска, а рядом на пеленках неподвижное голенькое тело ребенка.

– Он не мертвый, он силиконовый, – пояснил Игорь. – А ты что, не ночевал дома, в кабинете живешь теперь?

– Да, понимаешь, этот родственник Нинель, Олег. Короче, не могу я с ним общего языка найти. Мне проще придумать про ночную операцию и другие дела. Надо как-то отдохнуть от него. А ты чего сюда приволок это?

– Потому что я на курсах молодых мам не сообщил, что Родионова отказалась. А первая неделя оплачена. И когда записывал, указал свой рабочий адрес. Прислали в рамках задания «день с ребенком».

– Надо же, – покачал Жека головой. – Как настоящий! А у него что, есть и все остальное? Я слышал, что сейчас все так натурально делают.

– Смотри, – засмеялся Соколовский, доставая бутылочку из переноски. – Сейчас покормим. Кушай, Хуан, расти большой.

– А почему Хуан? – спросил Жека.

– Сделано в Испании! Ты потрогай, он даже на ощупь как настоящий…

Родионова рассказала Пряникову о своем допросе обстоятельно, даже передав интонации следователя. Начальник отдела хмуро перебил Вику, которая пыталась изложить свой план, как выкрутиться из этой истории с проверкой. Может, какие-то вновь вскрывшиеся обстоятельства приложить к делу.

– Не мудри, Виктория! – резко бросил подполковник. – Я тебе еще раз повторяю! Он выхватил из сумки оружие, вы защищались. Все! И нет тут ничего нового. Все и так предельно просто.

– Этот Лепиков не дурак, – с сомнением покачала Родионова головой. – Очевидно, что это был расстрел. И я, как руководитель группы, несу ответственность.

– А я, значит, не несу? – буркнул Пряников.

– Нет, вас там не было, и это все подтвердили. Я одна отвечаю. Да и копает он под меня, это тоже очевидно.

Поднявшись, Пряников прошелся по кабинету, потом подошел к Родионовой, наклонился перед ней, уперев одну руку в стол, и зло проговорил:

– Хочешь рожать в камере? Хочешь, чтобы ребенок рос в тюремных яслях? – Вика опустила глаза, и Андрей Васильевич удовлетворенно хмыкнул. – Вот то-то же! Как я и сказал: гнуть свою линию. А я со своей стороны пробью. Посмотрю, что можно сделать. Поняла?

Соколовский на мотоцикле приехал в парк первым. Он увидел машину «Скорой помощи» и женщину лет 40, которую приводили в чувство в машине. Эксперт-криминалист со скучающим видом в тонких перчатках брал образцы крови с нижней части ствола дерева. Неподалеку топтались два сержанта из ППС, явно охраняли пустую детскую коляску, лежавшую на боку на траве. Кажется, картина ясная, подумал Соколовский. Ударили по голове, схватили ребенка и уехали. Картина ясная, только вот как раскрывать. Неужели какие-то криминальные круги занялись похищением детей. Только этого не хватало!

На аллее остановилась машина Симоненко. Валера и Жека вышли, осмотрелись и сразу направились к эксперту.

– Ну, что? – спросил Жека.

– Скучно, – отозвался эксперт, не прерывая своего дела.

– А по делу? – строго спросил Симоненко.

– Я и говорю, – вздохнул эксперт, поднимаясь с корточек и завинчивая крышку пузырька с образцами. – В машине мать, она пришла позже, когда уже ребенка украли. Вот тут нашли няню. Удар тупым предметом по голове. Живая, вот адрес больницы, куда ее увезла «Скорая», – эксперт протянул листок бумаги.

– А тупой предмет, которым ее ударили, не нашли? – спросил Соколовский.

– Ну почему же? Вот он, – эксперт похлопал ладонью по стволу дерева, на котором в нижней части были видны следы крови. – Девушку толкнули, она, падая, ударилась головой, потеряла сознание. Забрали ребенка, скрылись. Скучно…

Пока женщину приводили в чувство, оперативники вместе со следователем разошлись в разные стороны, осматривая парк. Могли быть найдены брошенные вещи, свидетели, которые видели возможных похитителей, просто какие-то следы, имеющие отношение к данному преступлению. Минут через тридцать все снова собрались возле машины «Скорой помощи».

– Яна, вы можете говорить? – спросил Симоненко мать похищенного ребенка. – Вон в той стороне парка видели черную дорогую машину. Стояла долго. Водитель сидел внутри. Скажите, вам угрожал кто-нибудь?

Женщина испуганно сжалась вся, потом кивнула головой.

– Мой бывший муж. Мы познакомились два года назад. Все хорошо складывалось, были счастливы, – на глазах женщины появились слезы, но она продолжала говорить. – А потом… В общем, мы разошлись за два месяца до рождения Кирюши. Нехорошо разошлись.

– У вас есть фото бывшего? – спросил Жека.

Женщина кивнула и полезла в сумочку за телефоном. Полистав, она протянула Аверьянову телефон. С экрана смотрела улыбающаяся чета на фоне пляжа. Яна заметно стройнее выглядела, чем сейчас. Мужчина высокий, самоуверенный, лет 45. Обнимает женщину за плечи как-то очень по-хозяйски. Властная натура.

– Эй, сюда нельзя! – вдруг остановили сержанты из ППС каких-то двух возбужденных парней.

– Вы кто? – строго спросил Симоненко.