Тогда я мало что понимал в так щепетильно созданной системе против людей с проклятием. Организация Лаффет была организована задолго до моего рождения. Три семьи по мужской линии соединились и воплотили в реальность самую настоящую структуру, в которой все дети по мужской линии в будущем становились ловцами. От отца к сыну переходили знания и история создания самого ведомства. Таких людей, как отец Моники, как, впрочем, и саму Монику называли проклятыми. Отец же мой предпочитал называть их, на свой манер, ведьмаками и ведьмами. Лютая ненависть, которую он испытывал к этим людям, оказалась настолько сильна, что сложно было с детства не впитать ее буквально с молоком матери. Он все время утверждал, что эти люди опасны. И теперь я понимал, почему, сегодня мне пришлось впервые увидеть материальную иллюзию, о которой когда-то рассказывал покойный дед. Криминал. Вот что не уставал повторять мой отец. Среди таких людей большинство семей жили тихо и не высовывались. Пытались прятать свою силу и не попадаться лишний раз на глаза. Многие, наоборот, использовали проклятие в своих целях. Добивались высот в работе или просто организовывали криминальные дела, ограбления. Обогащались с помощью своей иллюзии.
В двухтысячном году мой дед вместе с отцом арестовали целую банду из пяти человек, которая беспощадно грабила банки на протяжении десятилетия, и полиция просто не в силах была что-то сделать. Все следы заметали так тщательно, что для людей, не знающих о суперспособностях проклятых, оставалось загадкой, каким образом банда грабителей так долго избегала наказания. Организация Лаффет была совершенно секретна, и знало о ее существовании небольшое количество высокопоставленных лиц. Нашей основной задачей была охота. Дальнейшая судьба этих людей для меня оставалась загадкой, я мог только догадываться. Отец же на мой вопрос о судьбе проклятых после ареста отвечал односложно и старался сразу закрыть эту тему.
Долг перед отцом, долг перед организацией, в конце концов, перед предками, создавшую эту самую организацию, и, конечно же, долг перед простыми людьми. Было только одно маленькое «но!»
Я оказался не готов к тому, что девчушка с шоколадными глазищами вырастет и превратится в соблазнительную, чертовски сексуальную и притягательную девушку.
Смущенная и обескураженная до предела, я посмотрела вслед Северу и крикнула, что есть силы:
– Да пошёл ты!
– Уже иду…
– Псих! Придурок недоделанный…
Север застыл на месте. Развернувшись ко мне лицом, он прищурил глаза и уже собирался бросить что-то не менее колкое, как сзади к нему подошёл тот самый парень, который ранее сообщил о том, что меня ждёт ректор.
Мысленно плюнув на его хамство, я развернулась и, проклиная его не злым добрым словом, продолжила свой первоначальный маршрут.
Чертыхаясь, я сжала кулаки и, сосредоточившись, развеяла материальную иллюзию. Больше она мне была не нужна, более того, в кабинете ректора и подавно могла стать причиной моего исключения. Вот только этого не хватало!
– Чего бормочешь себе под нос?!
Голос Севера позади меня раздался так неожиданно, что я невольно подпрыгнула, громко выругавшись.
– Проклинаю одного заносчивого, самовлюбленного придурка! У которого вместо мозгов…
– Боюсь представить! – перебил он меня, ступая буквально по пятам.
Оглянувшись на него с негодованием, я не знала, что и думать.
– Послушай, чего ты привязался, а?! Только что ты мне четко сказал, чтобы я не приближалась, оттолкнув меня…
– Больно надо! У тебя явно завышенная самооценка. Не знаю, каким образом, но то, что ты причастна, это абсолютно ясно, и я это выясню, уж поверь…
– О чем это ты? – не выдержав, я резко остановилась, разворачиваясь лицом к нему.
Север, не ожидавший от меня чего-то подобного, налетел, сбивая с ног. Падая, я ухватилась за воротник его куртки и, пытаясь устоять на ногах, потянула на себя. Итог оказался очевиден. Я приземлилась попой на пол, больно ударившись головой, вдобавок этот гигант, не устояв на ногах, припечатал меня сверху своим тяжёлым телом. Сморщившись от боли, я зажмурила глаза и тихо застонала.
– Сумасшедшая, ты что творишь? – его дыхание коснулось моей щеки.
– Сам придурок, больно же!