Мажор. Право на ошибку

— Крошка, дыши часто, — командует парень, бегая вокруг меня с камерой. — Хочу поймать твою вздымающуюся грудь!

Я, если честно, с трудом представляю, как такое можно поймать, но дико любопытно, что из этого получится. Даже кайф ловлю от работы — с Кимом очень легко. Не нужно притворяться.

Надо просто быть собой….

Я не слышу, как открывается дверь в студию, лишь на каком-то интуитивном уровне понимаю — в комнате кто-то третий. Ну конечно, стул же должны принести.

И очки…

— Ты… — мои глаза округляются, когда в дверном проеме я вижу Платона.

Какого черта он здесь делает? Пялится… Глаза, как пятаки. Пока не могу понять, куда именно они смотрят, но подозрительный блеск в них мне ой, как не нравится. Еще немного, и сожрет меня вместо обеда.

А главное — Платон не собирается никуда уходить!

Но это же нарушение контракта!

Хотя, чему же тут удивляться. Терехову плевать на все контракты мира, если он поставил перед собой цель. И это, походу, в его понимании “вернуть потерянное доверие”…

И как после этого ему доверять?

— Не помешаю? — Платон с наглой ухмылкой заходит в студию и закрывает за собой дверь.

Смотрит на меня все так же пристально, как будто действительно прямо сейчас меня сожрет. Целиком и полностью. Не съест, а именно сожрет, как голодный лев.

Божечки, а я же практически полуголая! Халатик едва прикрывает попу, да и грудь вот-вот выпрыгнет из выреза наружу. Господи, кто придумал этот дурацкий халатик с такой же дурацкой фотосессией?

— А вы, простите, кто? — спустя время интересуется фотограф, слегка хмурясь, пока я по очереди смотрю то на Платона, то на Кима.

Какого черта этот павлин высокомерный приперся на съемку? Неужели…

— Прощаю, — все так же нагло усмехается Терехов, переводя взгляд на парня. — Не против, если я поприсутствую?

— Против! — я влезаю в их диалог, так как Ким, по ходу, в полнейшем недоумении.

Вряд ли понимает, что происходит, да и кто такой Терехов — парня, увы, не проинформировали.

Да кто ж думал, что этот негодяй припрется сегодня на съемку! И чего ему в кабинете не сидится? Обязательно надо нос свой сунуть!

— Раз все “за”… - продолжает Платон, игнорируя мой выпад, но я его все равно перебиваю:

— У тебя есть разрешение? — усаживаюсь на столе, застегиваю две верхние пуговицы, слыша прекрасно, как Терехов насмехается над моими неловкими попытками скрыть свои “прелести” от посторонних глаз.

— Милая моя… — Платон расплывается в улыбке, но я снова его наглым образом перебиваю:

— Я тебе не милая! — кривлюсь, но все равно этот негодяй ржет, как будто хочет меня вывести из себя. — И уж точно не твоя!

— По условиям контракта моя, — Платон усаживается в кресло и закидывает ногу на ногу. — Продолжайте, я мешать не буду. Просто посмотрю.

— Э-ээ… — Ким смотрит на меня, округляя глаза, а я в ответ все сильнее закипаю.

Это уже беспредел какой-то, честное слово. То в кабинете меня провоцировал, заставляя подписать этот чертов контракт, теперь вот на съемки приперся, чтобы я чувствовала себя не в своей тарелке.

Он издевается? Или хочет меня унизить, показав, какое я ничтожество? Ведь прекрасно понимает, что в его присутствии я не смогу работать в полную силу. Начну нервничать, ошибаться…

Да меня от одного его вида тошнить начинает! Неужели Платон не понимает, насколько меня раздражает его наглая физиономия?

— Послушай, Терехов, — я спрыгиваю со стола и поправляю халатик. Опять же под смешок Платона, но я стараюсь не обращать внимания, а то никаких нервов не хватит с этим наглым мажором. — Ты — обычный заказчик, а не собственник. Разницу улавливаешь?

— Пока я плачу деньги, — Терехов, как обычно, умничает в своей любимой нагловато-хамской манере, от чего у меня зубы скрипят и кулаки сжимаются. — То как ты думаешь, имею я право посмотреть, куда мои деньги уходят, или нет?

— Можешь меня уволить! — выдаю довольно громко, наблюдая, как желваки начинают на скулах ходить ходуном. — Я против не буду!

— Помечтай! — фыркает и встает с места, медленно направляясь ко мне. — Будешь работать, как миленькая!

— Ублю… — я вовремя прикусываю язык, понимая, что перегибаю.

Может, Платон и слишком наглый, да и выражается слишком уж по-хамски, но в чем-то он прав. Я могу его ненавидеть, но ведь сама же в этот капкан полезла. Он принял все мои условия, и я теперь не имею права…

— Заканчивай, что же ты замолчала? — он шипит, как змея, а двигается, как хищник, готовый вот-вот разорвать свою жертву.

— Уважаемый, — Платон поворачивается лицом к Киму. — Не могли бы вы на пять минут прерваться?

— Вижу, у вас высокие отношения, — усмехается фотограф, мотая головой из стороны в сторону. — У вас десять минут.

— Ким! — я кричу, глядя на парня, в надежде, что мне это снится.

Не бросит же он меня наедине с Платоном! Он не может!

— Но через десять минут она должна улыбаться, — фотограф останавливается рядом с Тереховым, не отводя от него взгляда, — быть полной жизненных сил и энергии, а так же изобразить мне на камеру страсть. Все понятно?