Мажор в наследство

— Ага, —  он прочерчивает дорожку вдоль позвоночника, вниз, к пояснице. Слегка царапает кожу, поглаживает — и я тут же вскрикиваю, когда щипает за ягодицы. Это неожиданно больно… и очень волнующе, потому что его рука не   останавливается, хозяйничает дальше, проникая между ног, где снова становится горячо и влажно. — Интересно, и кто это решил, что ты что-то кому-то должна? Почему не сделать то, что на самом деле хочется?

— Я и сделала, — ерзаю, стараясь притиснуться к нему всем телом. Как же безумно приятно ощущать его рядом. Вот так: без преград из одежды, чувствовать, как он реагирует на мою близость.

Такую реакцию не подделать, и сейчас это для меня важнее откровенных признаний в любви. Он наплевал на условности, бросил все и приехал ко мне. И хотя в мою комнату ему пришлось забираться через балкон, рискуя свалиться со второго этажа — чтобы не увидел папа — это будоражит еще сильнее. Я даже чувствую себя принцессой из сказки. Той самой, запертой в заколдованной башне, под стенами которой дежурит огнедышащий дракон. А потом является бесстрашный и прекрасный принц — и спасает меня.

Ну и что с того, что аналогии чересчур притянуты? Вряд ли можно считать настоящим драконом моих немного ненормальных подруг, старающихся соблюсти традиции, или консервативного папу. Но Даня — все равно принц. Мой самый драгоценный, самый любимый и, конечно, самый соблазнительный.

— Умница, — его губы что-то рисуют на моей шее. Что-то бесстыдное. Нежное. Это не прелюдия к сексу: мы едва-едва оторвались друг от друга. Это что-то большее. Не только тело: моя душа откликается сейчас на его присутствие. Вдыхаю яркий, мужской запах, наслаждаюсь тем, что пропиталась им с головы до ног. И уверена: Дэн чувствует то же самое, иначе бы просто не находился рядом. Какой же дурой я была, когда сомневалась в нем!

Немного поворачиваюсь, так чтобы рассмотреть лицо.

— Завтра в это время мы уже будем женаты. Представляешь?

Он смеется, касаясь кончиком носа моей щеки.

— Завтра в это время мне не надо будет прятаться от твоего папочки, чтобы заняться сексом. Лазить в окна — тот еще квест. Мне осталось только серенаду спеть. Как Ромео.

— А ты умеешь? — я тоже начинаю смеяться. Оказывается, понятия не имею, есть ли у моего жениха хоть какие-то песенные способности. В музыкальной школе он точно не учился, но это ведь еще ничего не значит. А думала, что знаю о нем почти все…

— Умею, — сильнее веселится Дэн. — Но продемонстрирую лучше потом, после свадьбы. Если захочешь.

— Почему после? — мне тут же становится любопытно.

— Чтобы ты со страху не передумала выходить замуж, — он опрокидывает меня на спину, нависая сверху. — На самом деле я пою ужасно. В школе учительница даже просила меня на уроках просто открывать рот. Не издавать никаких звуков и не портить, так сказать, общую картину.

Это звучит по-прежнему весело и кажется, совсем не беспокоит его. Но я вдруг представляю маленького мальчика, которому взрослая и солидная тетенька дала подобное указание. Мне было бы больно и страшно обидно. А что чувствовал он? Не верю, что оставался таким же беззаботным, как сейчас.

— Не важно, умеешь ты петь или нет.  Ты для меня все равно самый лучший, — тянусь к его губам, обводя контур языком, и веселье в глазах парня тут же гаснет, оборачиваясь темным, жгучим желанием. Он раздвигает мои колени, устраиваясь между, и от тяжести его тела по моему растекается дурманящий жар. Я, кажется, поторопилась с выводами, что мы насытились друг другом.  Хочу его… ничуть не меньше, чем прежде. И сердце сладко замирает от осознания, что этот голод снедает нас обоих.

— Ты ошибаешься, но мне это нравится, — отзывается Дэн внезапно хриплым тоном. — Да, определенно нравится. Продолжай в том же духе, Сонечка.

Глава 36

— Доченька… — папа так часто моргает, глядя на меня, что становится даже как-то не по себе. Я никогда не видела его настолько взволнованным и восхищенным одновременно. Это не только приятно: мое собственное волнение тоже усиливается. Еще бы, ведь сегодня такой день. Я столько о нем мечтала, так сильно ждала. И вот он пришел…

Мне кажется, за спиной в буквальном смысле расправляются крылья, особенно когда замечаю папины глаза. Они отражают все лучше любого зеркала. Я чувствую себя принцессой, и внутри все просто подрагивает от предвкушения.

— Какая же ты красивая, моя девочка, — отец обходит меня со всех сторон и, кажется, почти не дышит при этом. — Жаль, что мама тебя не видит.

— Видит, — тихо отзываюсь я и на мгновенье прикрываю глаза, вслушиваясь, как ветер за открытым окном шелестит ветвями деревьев. Как будто кто-то шепчет что-то нежное, ободряющее. Пусть ее нет сейчас рядом с нами, все равно верю: она знает о том, что со мной происходит сейчас. И радуется… где-то там.

— Да, малышка, ты права, — глаза отца как-то подозрительно блестят. — Конечно, видит.