Мажорный поцелуй

— Мы находимся в центральной городской больнице в одной из послеоперационных палат, — начала говорить молодая журналистка, держа в руках микрофон. — Здесь лежит девушка, попавшая под колеса неизвестного лихача. Сбив ее на большой скорости, преступник скрылся с места преступления. Жертва ДТП получила серьезные травмы. По словам оперировавшего ее хирурга, чтобы вернуть пациентку к полноценной жизни, ей необходима еще одна очень дорогостоящая операция за границей. Сумма составляет около ста тысяч евро. На чужую беду первым откликнулся известный в нашем городе меценат и спонсор многих благотворительных акций, депутат городской думы Андрей Павлович Коровин.

Услышав все это над своей кроватью, Яна пришла в ужас. Что значит — к полноценной жизни? Получается, она может вот так, в кровати, провести всю оставшуюся жизнь? И еще эти огромные деньги… Откуда она может их взять? Выходит, это все не временно, а навсегда. Прикованная к постели, без памяти, без воспоминаний, друзей, родных. Совсем одна на всю жизнь. От этих мыслей стало так невыносимо больно и горько, что закололо сердце.

— Андрей Павлович, скажите пару слов, — обратилась журналистка к Коровину, протянув руку с микрофоном поближе к жирным губам мужчины.

— Мне очень больно видеть, что такая молодая особа попала в беду. Грустно осознавать, что на улицах нашего города все еще небезопасно и любой из нас может вот так, как она, попасть под колеса очередному безответственному разгильдяю, севшему за руль автомобиля. На ближайшем собрании городской думы я внесу предложение ужесточить меры против нерадивых водителей, нарушающих правила дорожного движения. — Коровин сделал паузу и повернулся вполоборота к Яне. — Я часто отзываюсь на просьбы о помощи. Из своих сбережений я не раз перечислял деньги в детский интернат, на строительство храма. И в этот раз мне хочется протянуть руку помощи и внести свой скромный вклад. Я жертвую на лечение Яночки сто тысяч рублей.

Депутат достал из внутреннего кармана пиджака тоненькую пачку пятитысячных купюр и вложил ее в неподвижную руку девушки. Журналистка протянула руку с микрофоном к Яне в ожидании, что та произнесет слова благодарности. У стоявших поодаль врачей от волнения в глазах выступили слезы. Яна, не в силах ничего произнести от волнения, лишь моргала, и по ее щеках потекли слезы. Но это не были слезы благодарности. Яна поняла, что жизнь ее окончена, так и не успев начаться. Что сейчас все эти люди уедут, и она снова останется наедине с собой. А деньги… Что изменят эти сто тысяч, если нужно в десятки раз больше? Да и зачем весь этот цирк, вся эта толпа людей? Яна безошибочно, шестым чувством или спинным мозгом, ощутила фальшь всего происходящего. Закрыв глаза и погрузившись в пучину черных мыслей о бессмысленности дальнейшего существования, она не заметила даже, как все покинули палату. Сняв нужный сюжет, и депутат, и телевизионщики, и наблюдавшие за этим фарсом врачи молча вышли, даже не поинтересовавшись у Яны, что она думает по поводу их визита. Им нужны были только слова благодарности, хотя и без слов — тоже ничего картинка получилась. Богатый и благородный депутат помогает красивой беспомощной жертве. У нее нет слов, слезы благодарности крупным планом. Когда девушка открыла глаза, в палате было пусто. Словно ничего и не произошло. Все так же размеренно шумели и качались ветви каштана за окном. Все так же ярко светило солнце. Яна почувствовала, что по щекам снова текут горячие слезы — от жалости к себе и бессилия что-либо изменить. В палату порывисто вошла Маша, села рядом, взяла за руку.

— Уф, какой ужас. Противно-то как. Яна, не обращай внимания — это каким нужно быть подонком, чтобы пиариться на чужом горе, — сочувственно сказала медсестра. — Хотя тебе еще повезло. Вон, в прошлом году он купил для детского онкоцентра аппарат для дистанционной лучевой терапии. Ты представляешь, мало того, что деток для красивой картинки заставили снять маски, а для них это смертельно опасно, так еще и аппарат оказался бракованным. Так что не кисни, прорвемся.

Яна внезапно устыдилась своей слабости, да и голос медсестры оказывал успокаивающее действие, вселял надежду. Она попробовала улыбнуться в ответ:

— Ничего. Как-нибудь переживу.

В коридоре послышались быстрые твердые шаги. Дверь приотворилась, и в щель просунулась голова парня.

— Маркел, заходи скорее. Пока тебя никто не увидел, — энергично замахала рукой Маша.

— Привет, — ответил он и, проскользнув в палату, прикрыл за собой дверь.

— А ты как сюда пропал? Там же внизу поставили охрану из-за визита…

— Не важно, — оборвал Маркел и кинулся к кровати возлюбленной.

— Ладно, я посторожу у двери, если вдруг кто-то будет идти. Ведь к Яне еще нельзя пускать посетителей, — Маша отошла к двери и села рядом на стуле, прислушиваясь к звукам на коридоре.

— Яна! Любимая, как ты?