Мазохистка (СИ)

- ВСТАВАЙ, ЖЕНЩИНА! ТЫ СОБИРАЕШЬСЯ ТРЕНИРОВАТЬСЯ ИЛИ НЕТ?

Рена, поморщившись, разлепила веки и откинула одеяло в сторону, предоставив моему взору свои манящие изгибы в сиреневой шелковой сорочке. Я поспешил ретироваться, холодно бросив:

- На улице сама все сделаешь, жду тебя в зале.

Я направился в западное крыло, ощущая себя раздраженным – сказывались недосып и недотрах. Хоть с той памятной ночи и прошел всего один день, мне казалось, что он длился целую вечность. А теперь, увидев ее в столь соблазнительном виде, я сокрушался, что не могу попросту забраться к ней в постель, заняться классным сексом, а потом лечь с ней в обнимку спать, убаюканный горячим дыханием на своей груди. И почему, собственно, не мог, было не совсем ясно – по-видимому, дело было все в тех же принципах и барьерах, которые я вновь сам себе и воздвиг. Видите ли, теперь все бы выглядело так, будто я ее использую, в своих сугубо личных, весьма похотливых целях. И я ведь знал, что она точно мне не откажет, и, даже наоборот, будет рада этой близости, вот только…

Женщина вошла в тренировочный зал, прервав мои размышления. Мне показалось, что у нее какой-то нездоровый вид, но я знал, что сегодня она ни за что не отменит нашу тренировку, так как в руках я держал, как она выражается, настоящий меч. Увидев его, она буквально просияла. Протянув ей клинок, я встал напротив, велев ей нападать.

Судя по тому, как женщина его держала, меч был для нее тяжеловат. От ее атаки я бы уклонился, даже будучи в инвалидном кресле и с завязанными глазами.

- И это все, чего ты достигла за этот месяц? – отчего-то решил я ее поддеть.

Я поздно пожалел о своих словах, но женщина не утратила хладнокровия – с безразличным видом она начала наносить удары быстрее, только и всего. «Хорошо, что не теряет головы в спарринге. С другой стороны… что если она так атакует, потому что боится меня задеть?» Не успел я додумать, как Рена сбила меня с ног в довольно неплохом подкате и со всей силы замахнулась сверху. Я рефлекторно зажал лезвие между ладонями, немного ошарашенный ее поведением. «Ага, боится, бл*ть, задеть, как же! Убьет и не поморщится, вы поглядите!»

- Ну, что теперь скажешь о моих достижениях за месяц? – криво ухмыльнувшись, спросила Рена, глядя на меня сверху вниз. «Задело, значит, все-таки…»

Но вопрос ее так и остался без ответа, так как внезапно она начала оседать на пол, выпустив оружие из рук. Вскочив с пола, я подхватил ее и присел на колени. Проверив пульс, я немного успокоился, убедившись, что это простой обморок. Тяжело вздохнув, я понес женщину в комнату, пытаясь попутно привести нервы в порядок. Уложив ее в постель, я потрогал ее пылающий лоб. «Нет, чтобы сказать, что ей плохо! Нет, будет упорно молчать, а потом грохнется у меня на глазах, чтобы у меня волосы повыпадали от волнения! Чертова женщина, все нервы мне испоганила! Да как ты…» Рена, нахмурившись, пару раз метнулась на подушке. Губы ее раскрылись, и из груди вырвался стон. Не сдержавшись, я припал к ее губам, грубо поцеловав, будто вымещая таким образом свое раздражение. Женщина от этого, как ни странно, успокоилась, и лицо ее разгладилось. Погладив-таки ее по плечу, я сел напротив в кресло, ощущая себя морально и физически выжатым.

Проснулся я вечером, крайне удивленный тем, как незаметно для себя вырубился. Проверив еще раз температуру женщины, и убедившись, что она едва превышает норму, я вернулся на свое место. Комната тонула в сумерках, медленно погружаясь в темноту, а я все сидел и смотрел на нее, ощущая, как сердце то начинает стучать, как безумное, то, наоборот, словно перестает биться вовсе. «Ну, и что мне с этим делать?» – помнится, я уже задавался этим вопросом, вот точно так же сидя в кресле напротив кровати, наблюдая за ней спящей. Мог ли я представить, чем обернется для меня знакомство с этой несносной, упрямой девушкой? Ведь тогда я еще совсем не знал ее, не было этой глупой клятвы у могилы ее брата. Что мне мешало убить ее в той темнице? Или оставить ее там же? Я вдруг представил, что поступил бы так, и сердце в груди болезненно сжалось. «Что за по*бень такая?» Я поморщился, отвернувшись, и начал прислушиваться к собственным ощущениям. Внезапно в памяти, словно цветные картинки, начали возникать не такие далекие воспоминания – как она, впервые увидев меня после комы, от страха ударилась спиной об изголовье кровати, лишь бы оказаться подальше от меня; как грубила и хамила, едва поняв, что жизни ее ничего не угрожает; как впервые поблагодарила за то, что спас ее; как вернулась из похода по магазинам и упрямо лежала полуголая на софе, пока я не отнес ее на кровать; как напилась и залепила мне мою первую в жизни пощечину, а потом заснула у меня на плече; как каждый день умоляла научить ее драться на мечах; как ждала меня после миссий; как обрабатывала мои раны и готовила мне карпаччо с корицей; как обижалась, плакала, но все равно прощала… Как отдалась мне… Как стала только моей… Как твердила, что ненавидит, а оказалось, что… любит.