McCartney: День за днем

…Начну с несколько парадоксальной мысли.

Вполне вероятно, эту книгу можно и не читать, как не стоит лично знакомиться с человеком, чье творчество вам симпатично. Возможно, иногда достаточно ПРОСТО ПОСЛУШАТЬ МУЗЫКУ или ПРОСТО ПОСМОТРЕТЬ ФИЛЬМ. Во всяком случае, если речь идет о ныне здравствующем человеке.

Скажем, я не стремлюсь общаться с одним из моих любимейших современных российских композиторов. Хотя у меня есть возможность приглашать его в гости. Да и, вообще, часто встречаться. Но… зная, что с какими — то чертами его характера мне будет трудно смириться, я не делаю попыток к сближению. Что, впрочем, не мешает мне искренне восхищаться его произведениями.

Просто от общения с его творчеством я получаю неизмеримо больше, нежели от наших личных встреч.

Так и с героем этой книги. Может быть, его мысли, перипетии его судьбы покажутся ненужным добавлением к тем замечательным мелодиям, которые он сочинил?

Вообще, в начале 60–х годов к творчеству Битлз в консерваторских кругах было довольно прохладное отношение. Только — только там признали джаз. И естественно, что по сравнению с ним музыка Битлз казалась чем — то простеньким, на что, как считалось, не стоило обращать внимания.

Правда, мне они понравились. Наверное, потому что в отличие от многих лично я решил стать композитором, после того как услышал вальсы Штрауса, которые, по сути, были поп — музыкой своего времени.

К тому же в городе Ленинск — Кузнецкий, где я жил во время эвакуации, по вполне понятным причинам было плохо с концертами. Музыку там можно было услышать только по радио, где в большом количестве передавали разные песни: лирические и военно — патриотические. С тех пор я очень полюбил именно песенный жанр. Поэтому, когда появились Битлз, мне было легче принять их.

После сложного гармонического языка джаза с его многообразием аккордов или эффектной театральностью исполнителей, скажем, шансона, музыка Битлз была абсолютно ничем не приукрашена: с простыми аккордами, без всяких занудных примесей. Удивительно свежая и естественная. Подкупала и их демократичная, буквально уличная, манера пения.

Дорожкой, ключиком к пониманию творчества группы для меня стал их гармонический язык, весьма сходный с народной музыкой. У них были те же натуральные лады, восхищавшие в народной музыке, например, Мусоргского, который использовал их во многих своих произведениях.

В то же время, развиваясь, музыканты группы стали сочинять и абсолютно классические в смысле мастерства, глубины и качества музыки композиции. И одной из самых ярких, безусловно, стала Yesterday, написанная Маккартни.

Строение этой мелодии было ближе всего к лучшим мировым образцам вокальной лирики. Эта удивительно свободная, распевная песня, написанная с фантазией и мелодической пластикой.

Неудивительно, что спустя годы именно Маккартни всерьез занялся классической музыкой, о которой я позволю себе сказать несколько слов.

Прослушав его Ливерпульскую ораторию и симфоническую поэму Стоячий камень, я могу констатировать, что они сделаны профессионально и, безусловно, в них есть яркие мелодии.

Однако, если работы Пола в жанре поп- и рок — музыки являются образцами музыкальной суб — культуры конца 20 века и даже начала 21–го (как например, песни с его последнего альбома Driving Rain), то о его «классических» работах так не скажешь.

У меня, например, сложилось впечатление, что они написаны каким — то музыкантом, жившим в конце 19 века. Потому что современному композитору уже очень трудно пройти мимо новаций, привнесенных в симфоническую музыку, скажем, Скрябиным, Равелем или Стравинским.

Что было тому причиной?

Вполне возможно, что изучать классику Пол начал с таких столпов жанра, как Моцарт, Бетховен, Чайковский.

Возможно, подспудно он старался походить на них, при этом совершенно упустив из виду творчество не менее гениальных последователей. Возможно также, что, по мере погружения в материал, работы Маккартни смогут привнести что — то и в современную классическую музыку. Время покажет…

Однако повторюсь. Как представитель поп — культуры он проделал колоссальный путь в незнакомый и очень сложный мир классического искусства. Раздвигая границы собственного познания, открывая себя для чего — то нового.

Было бы здорово, коль скоро и читатели этой книги пытались бы делать так же.

Андрей Петров, композитор