McCartney: День за днем

До недавнего времени Маккартни всегда работал, опираясь на свой необыкновенный музыкальный талант. Но в 1982 году, перевалив за сорокалетний рубеж, он заявил: «Теперь, я думаю, пора заняться реализацией старых планов».

Когда–то ему очень нравилось делать битловские фильмы, и теперь он захотел снова обратиться к кино. Он стал искать подходящий сценарий. Не найдя ничего стоящего, он обратился к ливерпульскому драматургу Вильяму Расселу, который в свое время написал пьесу о Битлз «Джон, Пол, Джордж, Ринго и Берт» (по иронии судьбы, Маккартни в свое время очень ругал эту постановку). Сценарий Рассела ему понравился, «но, – говорил Пол, – это было не совсем то, что я задумал». Тогда он решил поступить так, как делал уже не раз на протяжении своей музыкальной карьеры: прочел все, что можно было прочесть, выслушал советы и написал сценарий самостоятельно.

Задуманная как обычный домашний фильм, эта лента значительно выросла по масштабам, когда Маккартни включил в нее сюжетную линию об исчезновении некоторых ценных записей. Он построил сценарий вокруг этой идеи и включил 14 музыкальных номеров – песни времен Битлз, хиты WINGS и новые мелодии.

Он взял себе главную роль, оставив остальные для Линды, Ринго и его жены Барбары, и снова пригласил Джорджа Мартина на роль продюсера. На съемках «Броуд–стрит» Джоан Гудман и встретилась с четой Маккартни. Вот ее отчет

«Люди, не знающие Пола, предупреждали меня: «Будь осторожна, это скользкий тип. Он манипулирует прессой, пользуясь своим обаянием как щитом. Берегись, – говорили они, – он будет вести себя просто и дружелюбно, ты даже не успеешь опомниться, как полюбишь его. Зато с Линдой тебе ничего не угрожает, – внушали мне, – это просто сучка, холодная, жестокая, с большим самомнением».

Я совершенно измоталась, пока добралась до студии «Элстри» под Лондоном, где шли съемки кинофильма «Передайте привет Броуд–стрит» (здесь название одного из мест действия картины – лондонского вокзала – использовано для обыгрывания названия старой песни).

Я сидела в углу роскошного павильона, обозревая футуристский пруд с лилиями, купающийся в фиолетовом свете. Пол и Линда вместе с музыкантами были одеты в белые костюмы гостиничных коридорных. На них были короткие колючие парики, а на лицах – кошачий грим «кабуки». Оказалось, что это декорации для Silly Love Songs, одной из ведущих песен фильма. Все шло не так, как надо. Гидравлика, которая должна была поднимать и опускать модули, не работала. Клубы дыма распространялись не в том направлении, какая–то труба отвинтилась и угодила одному из музыкантов по голове, кто–то наорал на секретаршу режиссера и довел ее до слез.

В студии царила атмосфера всеобщей апатии. Техники копались в аппаратуре и тихо переговаривались. И тут Маккартни внезапным взрывом энергии разорвал завесу уныния, сымпровизировав на гитаре рэгтайм для обиженной девочки, которую звали Бренда Банти Лоудер. Он пропел: «Мы любим Банти, да–да–да, и будем любить ее всегда!» Заплаканное лицо Банти засияло улыбкой и покрылось очаровательным румянцем. Напряженности как не бывало.

Понаблюдав за тем, как работает Маккартни – быстро, энергично, подстегиваемый лимитом времени и средств, – я прониклась к нему уважением. Он не всегда был таким уж добрым и обаятельным, но зато всегда был справедлив. Если учесть, что такой человек вообще мог ничего не делать, надо признать, что он работает действительно много.

Наблюдая за съемкой, Джордж Мартин сказал мне: «Пол – удивительный человек. Я бы не смог выдержать такого темпа. Он встает ни свет ни заря, едет сюда из Сассекса (а это 2 часа езды) и каждый вечер возвращается домой, чтобы побыть с детьми. Он с раннего утра в гриме, весь день снимается, в обеденный перерыв обсуждает с кем–нибудь производственные проблемы, а вечером – опять совещание по поводу мизансцен, освещения, и бог знает чего еще. Это напоминает мне сеансы записи Битлз в старые времена. Он во все вникает».

Хотя Мартин далек от того, чтобы все время поддакивать Полу, я видела, что они часто спорят. В один из перерывов, откинувшись в кресле, он стал вслух рассуждать о человеке, с которым проработал 20 лет. «Я думаю, Пол – гений. Это большое счастье работать с человеком, которого ценишь очень высоко. Но таким людям, как он, окружающие слишком часто твердят: «Фантастика! Ты абсолютно гениален! Ты никогда не ошибаешься!» Но они могут ошибаться, и кто–то должен их поправлять. Пол это понимает. Конечно, у него есть своя доля самолюбия, но ничего страшного».

Я убедилась, что это действительно так. Первые наши встречи и беседы шли тяжело. Пол как бы навязывал мне информацию, причем это был по большей части знакомый материал для фан–прессы. Время и глубина, необходимые для такого интервью, заставляли его осторожничать. Но с течением времени подозрительность его ослабевала, и на поверхность стала выходить еще одна грань его натуры: внутренняя потребность сказать правду, высказаться начистоту. И вот тогда–то я стала получать от него более глубокую, откровенную и искреннюю информацию. Однако эту информацию порой было трудно сохранить: например, однажды Полу пришлось прервать наш разговор, чтобы дать краткое интервью для рекламы фильма по ТВ, а когда он вернулся, чтобы продолжить нашу беседу, то все еще был в мире рекламы, играя роль обаятельного, но пустого героя. День был испорчен.

С Линдой была другая трудность: она вообще мало говорила, но если уж открывалась, то резала правду–матку, невзирая на лица.

Постепенно мне стала ясна суть их отношений. Пусть у них старомодный брак – в том смысле, что в основном все решает Пол, но равноправия в их отношениях больше, чем обычно думают. Их образ жизни – тот факт, что они вегетарианцы, предпочитают сельский быт и намерены защитить своих детей от звездной болезни – это дело рук Линды. С годами они, как говорят, притерлись друг к другу. Семья научилась отделять суперзвезду Маккартни от Маккартни–человека. Линда говорит: «Дома Пол – это папочка, но когда наш Джеймс видит его по «ящику», он говорит: «Смотрите, вот Пол Маккартни».