Me eumm esse

Звездой мерцающий в ночи,

Под злобный шум негодования

Смирись, покорствуй и молчи,

26 мая 1897

ОБЯЗАТЕЛЬСТВА

Я не знаю других обязательств,

Кроме девственной веры в себя.

Этой истине нет доказательств,

Эту тайну я понял, любя.

Бесконечны пути совершенства,

О, храни каждый миг бытия!

В этом мире одно есть блаженство —

Сознавать, что ты выше себя.

Презренье — бесстрастие — нежность —

Эти три, — вот дорога твоя.

Хорошо, уносясь в безбрежность,

За собою видеть себя.

14 января 1898

ОТРЕЧЕНЬЕ

Как долго о прошлом я плакал,

Как страстно грядущего ждал,

И Голос — угрюмый оракул —

«Довольно!» сегодня сказал.

«Довольно! надежды и чувства

Отныне былым назови,

Приветствуй лишь грезы искусства,

Ищи только вечной любви.

Ты счастием назвал волненье,

Молил у страданий венца,

Но вот он, твой путь, — отреченье,

И знай: этот путь — без конца!»

18 июля 1896

ЧИСЛА

Не только в жизни богов и демонов раскрывается могущество числа.

Пифагор

Мечтатели, сибиллы и пророки

Дорогами, запретными для мысли,

Проникли — вне сознания — далеко,

Туда, где светят царственные числа.

Предчувствие разоблачает тайны,

Проводником нелицемерным светит:

Едва откроется намек случайный,

Объемлет нас непересказный трепет.

Вам поклоняюсь, вас желаю, числа!

Свободные, бесплотные, как тени,

Вы радугой связующей повисли

К раздумиям с вершины вдохновенья!

10 — 11 августа 1898

СТРОГОЕ ЗВЕНО

А. Курсинскому

Для всех приходят в свой черед

Дни отреченья, дни томленья.

Одна судьба нас всех ведет,

И в жизни каждой — те же звенья!

Мы все, мы все переживем,

Что было близко лучшим душам,

И будем плакать о былом,

И клятвы давние нарушим!

За снами страсти — суждено

Всем подступить к заветным тайнам,

И это строгое звено

Не называй в цепи случайным!

20 июля 1899

«Я прежде боролся, скорбел…»

Я прежде боролся, скорбел,

Но теперь я жду.

Я сознал заветный предел,

Забыл вражду.

Остановить, что быть должно,

Нет сил.

Тому бороться смешно,

Кто победил.

Если победа судьбой дана,

Знай и смирись.

Так меня — безвольно волна

Возносит в высь.

11 января 1809

ЛИРИЧЕСКИЕ ПОЭМЫ

ИДЕАЛ

1

Ее он увидел в магический час;

Был вечер лазурным, и запад погас,

И первые тени над полем и лесом

Дрожали, сквозили ажурным навесом.

В таинственном храме весенних теней,

Мечтатель, он встретился с грезой своей.

2

Они обменялись медлительным взглядом…

И девичьим, белым, прозрачным нарядом

Она замелькала меж тонких стволов,

И долго смотрел он, — без грез и без слов,

Смотрел, наслаждаясь представшим виденьем,

Смотрел, отдаваясь наставшим мгновеньям.

3

Сияньем их жизнь озарилась с тех пор,

Как будто на небе застыл метеор;

И стали их дни многоцветны и ярки,

Как радостных радуг воздушные арки;

Им были слепительны думы и сны,

Как пышное утро расцветшей весны!

4

Но в чистые дали их робких мечтаний

Не смело проникнуть желанье свиданий:

В открытых просторах их девственных грез

Клонились цветы под наитием рос,

Шептала волна на прибрежьи лагуны,

Чуть слышно звенели незримые струны.

5

И дивное счастье поведал им бог.

Вдали от людей и от шумных тревог,

В молчаньи лесном, убаюканном тайной,

Друг с другом они повстречались случайно.

Так в старой беседке, игрой ветерка,

Друг с другом сплетаются два лепестка.

6

И, точно друзья после долгой разлуки,

Они протянули уверенно руки,

И все, о чем каждый мечтал сам с собой,

Другой угадал вдохновенной душой.

И были не нужны ни клятвы, ни речи

При этой короткой задумчивой встрече.

7

То был мотылек, пилигрим вечеров,

Который подслушал прощанье без слов;

То было смущенное облачко мая,

Которое, в дали лазоревой тая,

Над лилией видело алый цветок:

Улыбку, склоненную к трепету щек!

8

И больше они никогда не встречались!

Но светлой святыней в их душах остались

Блаженные тени мгновенного дня…

И жили они, эту тайну храня,

И память о жизни, о горестной жизни,

Была их наградой в небесной отчизне.

16 декабря 1894

СОН ПРОРОЧЕСКИЙ

В мое окно давно гляделся день;

В моей душе, как прежде, было смутно.

Лишь иногда отрадою минутной

Дышала вновь весенняя сирень,

Лишь иногда, пророчески и чудно,

Мерцал огонь лампады изумрудной.

Минутный миг! и снова я тонул

В безгрезном сие, в томительном тумане

Неясных форм, неверных очертаний,

И вновь стоял неуловимый гул

Не голосов, а воплей безобразных,

Мучительных и странно неотвязных.

Мой бедный ум, как зимний пилигрим,

Изнемогал от тщетных напряжений.

Мир помыслов и тягостных сомнений,

Как влажный снег, носился перед ним;

Казалось: ряд неуловимых линий

Ломался вдруг в изменчивой картине.

Стал сон ясней. Дымящийся костер

На берегу шипел и рассыпался.

В гирляндах искр туманно означался

Безумных ведьм неистовый собор.

А я лежал, безвольно распростертый,

Живой для дум, но для движений мертвый.

Безмолвный сонм собравшихся теней

Сидел вокруг задумчивым советом.

Десятки рук над потухавшим светом

Тянулись в дым и грелись у огней;

Седых волос обрывки развевались,

И головы медлительно качались.

И вот одна, покинув страшный круг,

Приблизилась ко мне, как демон некий.

Ужасный лик я видел через веки,

Горбатый стан угадывал, — и вдруг