Меч

Страна, проповедовавшая странное, ни на что не похожее язычество, отбившаяся от насаждавшегося зороастризма, первой принявшая Иисуса, но умудрившаяся сделать собственную ветвь религии неагрессивной. Здесь родилось множество христианских сект и течений, нашедших сторонников по всему миру, но тихо умерших на родине. Страна, полная противоречивых обычаев, прекрасно уживающихся друг с другом. Удивительная страна.

И удивительные люди. Коварные, как ромеи, и прямые, словно картлийцы. Дикие дети гор, создавшие уникальную культуру, сильно повлиявшую на арабов и ромеев. Талантливые полководцы и хитроумные купцы. Отважные воины и ловкие пройдохи. Умеющие находить выход из безвыходных положений и использовать малейшие лазейки в самых безнадежных ситуациях. Именно они, армяне, изобрели «греческий огонь». Но грамотно «спихнули» авторство ромеям, скромно умолчав, что применяли его на полтысячи лет раньше, кстати против предков этих самых ромеев, да еще и в сухопутных сражениях, о чем греки и не мечтали.

Сейчас Армения переживала спокойные времена. Царь Аббас воспользовался достижениями брата, сбросившего опеку разваливающегося арабского халифата, и принес на свои земли мир, понятие для армян совершенно непривычное. Нет, и речи не заходило о Великой стране в привычных границах — «от моря до моря». Правитель трезво оценивал силы. Свое удержать важнее. И желательно обойтись без изнуряющих войн.

Переполнив агентами ромейские службы, армянский царь умело вертел политикой государства, слывшего самым хитромудрым в мире. Воистину, на любую штуку с зубами найдется что-нибудь типа напильника… Столь же успешно сталкивая между собой многочисленных тюркских ханов и арабских шахов и эмиров, Аббас сумел отвлечь от Армении внимание практически всех потенциальных завоевателей.

Царю было чем гордиться. Если бы еще в одно ясное летнее утро под стенами Карса не возникло войско русов… Нельзя сказать, что армяне не следили за обстановкой на Руси. Но и особого усердия не проявляли: больно уж далеко. Вполне достаточно тех сведений, что приходят из Константинополя, благо секреты ромеев для армян — открытая книга. Всё, отделенное Большими Горами, неинтересно. Пока северные находники разберутся с Картли или овладеют Дербентскими воротами, вести достигнут нужных ушей. Хватит времени организовать теплую встречу.

Не хватило…

Аббас обозревал окрестности с самой высокой башни города.

— Ты понимаешь, что происходит?

Вопрос адресовался Левону, двоюродному брату и нахарару[12] самого крупного востана[13] страны. После Айрарата, конечно. Но царский удел — особая стать.

— Они не собираются штурмовать, — ответил военачальник. — Просто идут мимо.

— Это я вижу, — согласился царь. — И это странно. Хотя и внушает надежду. Надеюсь, не напрасную. Ненавижу несбывшиеся расчеты.

Левон промолчал. Проходившей армии с запасом хватит смести защитников столицы. И стены не помогут. Но войско проходило мимо. Даже не шло, летело, словно опаздывая.

— Интересно, интересно, — произнес он, наконец, — и куда это они так торопятся?

— В гости к грекам, — ответил Аббас. — Я понял. Киевский князь напал на Константинополь. Ты должен знать.

— Знаю, — согласился нахарар.

— Базилевс отвел в те земли большую часть армии. Но русы перехитрили! Второй отряд прошел сквозь Дербентские ворота и ударит ромеям в тыл. Именно его мы и видим. Русы задумали схему потрясающей красоты! Не удивлюсь, если еще одно войско пробивается через Картли.

— Пробивается?

Аббас усмехнулся:

— Примерно так же, как через нас. Идет своей дорогой, а гордые и бесстрашные картлийцы молят Бога, чтобы их не тронули. И предоставляют провизию по первому требованию. Пойдем, надо отдать распоряжение о выдаче продуктов для наших новых союзников.

— Союзников? — Левон всегда удивлялся скорости, с которой Аббас принимал решения.

— Безусловно! Раз они здесь, значит, ширваншах разбит. А враг моего врага…

— Ты думаешь, мы им нужны?

— Вряд ли. Но они нужны нам. Константин обречен. Такие операции не проводятся ради сундуков с золотом. Русы легко сметут ромеев, как уже смели хазар.

— Хазар?

— Головой подумай, — рассмеялся царь. — Ты бы оставил в тылу этих мерет кунем[14]? Нет, Левон, в мир пришли новые хозяева, и с ними лучше дружить…

Киев, лето 6449 от сотворения мира. Разноцвет

— Воевода! — мальчишка-посыльный ворвался в горницу, словно ему под хвостом щедро смазали скипидаром. — Тебя во двор кличут! Людины неведомые пришли!

— Не воевода я, — ухмыльнулся Вашко, — сколько тебе говорить, — нравился русину этот парень. Шустрый, неглупый. Вот только заладил «воевода» да «воевода», — молод еще. — Что за людины?

— Странные сильно! На человеков совсем непохожи! А один, так и не людь вовсе! Оружные все! Но грамотка подорожная от Снежко имеется! И малые при них! Тебя кличут!

— Малые кличут? — снова улыбнулся Вашко.

— Не, — замотал головой посыльный. — Малые молчат, а старший ихний тебя кличет, на человека похожий!