Меч

Так же в одиночку Сейбер обменял товары на то, что им было нужно, и перевёз закупленное обратно в замок, в то время как шестеро братьев продолжали угождать прихотям Келли и под её руководством наводили чистоту и порядок. Конечно, седьмой брат, как обычно, целыми днями спал, но при этом ни один из остальных так и не вспомнил, что как обычно, два раза в месяц, им нужно пополнить запасы и отправиться на встречу с торговцами.

Однако нужно признать, что и у Сейбера мысли не были заняты исключительно заключением сделок и торговлей. Спустя пять дней после обмена с торговцами в его комнате всё еще стоял один лишний сундук, не смотря на то, что в эту самую комнату не так давно без его разрешения и согласия вломились братья и навели в ней порядок. «Здесь также надо убраться, как и везде!» ─ велела медноволосая госпожа Сумеречного острова. И они, конечно же, повиновались своей временной хозяйке, побелили, выскребли и натёрли всё до блеска, хотя обстановку комнаты менять не стали. А этот сундук, аккуратно задвинутый в сторону, хранил в себе совсем не личные вещи Сейбера и не вещи, купленные им для братьев.

Внутри лежали украшенные серебром гребень, щётка и заговорённое против колдовства ручное зеркало. Он приготовил их для Келли, а зеркало лично заколдовал ещё раз, чтобы девушка была в безопасности, пользуясь им, и никто не мог с его помощью за ней следить. Рядом с этими предметами лежала шкатулка с целыми ярдами[9] шёлковых лент и тесьмы, свёрнутых в рулоны… ведь не смотря на то, что в замке хранилось множество старомодных нарядов и лоскутов кружева, лент у них не было, а женщины обожали ленты, особенно те, которые знали толк в шитье. В сундуке нашлось место и для ароматических цветочных масел и других ароматных штучек, которые Сейбер прикупил под предлогом, что они нужны ему как ингредиенты для магических эликсиров. Он тщательно отбирал эти запахи, чтобы они подходили к собственному волнующему аромату девушки, который, кажется навсегда, запечатлелся в его памяти.

Здесь было жидкое мыло для купания и смягчающие кожу лосьоны, которые Сейбер надеялся однажды собственноручно нанести на гладкую, усыпанную веснушками кожу Келли. А также целый рулон, больше тридцати ярдов, аквамаринового шёлка, почти такого же великолепного оттенка, как разбавленная зеленью синева её глаз. Это стоило Сейберу трёх дорогих ворпал-мечей[10] и двух отражающих метательные снаряды щитов, которые он и не собирался изначально продавать. По крайней мере, уж конечно, не за кусок шёлка… Тем не менее, стоило ему увидеть эту ткань, и он не раздумывая ни секунды, тут же отправился обратно во дворец за тем, что запросили торговцы взамен.

Все эти вещи теперь дожидались того часа, когда смогут предстать пред очами Келли Дойл. А Сейбер набирался смелости, чтобы преподнести их.

Однажды поздно вечером, спустя пять дней с того дня, как Сейбер купил сундук резного кедра и его содержимое, раздался стук в дверь его спальни. Он ещё не ложился, и при мысли, что это, как бы невероятно сие не звучало, может быть Она, сердце зашлось бешеным стуком в груди. Захлопнув книгу, которую пытался до этого читать, Сейбер встал и открыл дверь.

Это оказалась не Келли. Вопреки его надеждам внутрь шагнул одетый как обычно во всё чёрное, словно предвестник несчастья, Ридан.

Ридан пробежался взглядом по комнате, подмечая все изменения, произошедшие в покоях брата, чуть задержался на сундуке, стоявшем у окна, и, наконец, обернулся к Сейберу. В его тёмных, как ночь, глазах явственно читался невысказанный вопрос.

Сейбер невольно отпрянул, хотя сам не знал почему. Ридан был странным даже по сравнению с остальными братьями, хотя один из них был волком в человечьем обличье, другой дикой кошкой, третий ожившим пламенем, способным поджечь всё вокруг, если только он ослабит контроль и перестанет сдерживать свои способности. Ещё один являлся самозабвенно влюблённым в музыку певцом, пятый — непреклонным соперником, не терпящим поражений, шестой — непревзойдённо мудрым, невозможно юным, невероятно могущественным чародеем… и, наконец, последний — чрезмерно опекающим всех вокруг, упёртым, хвастливым дураком, по словам одной небезызвестной рыжеволосой. Поэтому то, что Ридан считался странным даже для сына Корвиса, кое-что да значило.

Любящий ночь шестой по рождению брат просто кивнул Сейберу, подошёл к одному из окон и уставился во тьму за стеклом. Вероятно, в ночном мраке он мог видеть то, что никому другому не подвластно. Однажды Сейбер спросил его, что брат начал видеть в этой своей ночной жизни после того, как прошёл через процесс достижения зрелости. Но Ридан ничего ему не ответил.