Меч

Сейбер посмотрел на ее попку, обтянутую мягким аквамариновым шелком, покачал головой и быстренько подвесил оберег от пожара на ближайший к нему кроватный столбик. Затем наклонился, снял свои сапоги и забрался на кровать, чтобы добраться до противоположного столбика и пристроить амулет, охраняющий ночной покой. Выполнив задачу, он сел на колени. Затянутая аквамарином рука обвила его сзади.

— Шелк может быть невесомым… но мне жарко, и я чувствую, что на мне слишком много надето, — прошептала ему на ухо Келли, — а как насчет тебя?

От одного только ощущения ее горячего дыхания у своего уха, Сейбера бросило в жар. Поглаживание ее ладони вверх и вниз по его мускулистой груди мгновенно довело его до точки кипения. А уж когда ее пальцы опустились к его поясу и стали расстегивать пряжку…

— Келли…

— Физически я могу быть девственницей, но занятия по сексуальному воспитанию я слушала внимательно, — произнесла она с улыбкой, отбрасывая его пояс. — Я говорила тебе, что это был мой самый любимый предмет?

Повернувшись, Сейбер обхватил ее лицо и поцеловал. Сладко. Нежно. Делая все возможное и невозможное, чтобы действовать медленно, а не так, как требовало его тело: быстрей, быстрей, быстрей.

— У нас вся ночь впереди, Келли… и, возможно, мы сможем сделать это только один раз, прежде чем исполнится пророчество стиха.

— Если ваш мир знает, что для него хорошо, — тихо заявила она с угрозой в голосе, — пусть проклятое Бедствие подождет до рассвета.

Она потянулась, чтобы расшнуровать его верхнюю тунику.

Сейбер перехватил ее пальчики:

— Это на тебе слишком много надето, сначала мы разденем тебя. Хотя я не уверен, как назвать это странное сочетание одежды.

— Кажется, я начала привносить удобство в модные тенденции, — выдохнула Келли в его губы, наклонившись вперед, чтобы снова поцеловать.

— В Катане женщины носят юбки, — между поцелуями заметил он.

— Мы не в Катане. Мы на Сумеречном Острове, — напомнила Келли, отклоняясь, чтобы Сейбер смог заняться шнуровкой ее туники-безрукавки.

— Я больше люблю штаны. В юбках у меня иногда натираются бедра.

В этот момент он ослаблял завязки, но замер на полпути, чтобы взглянуть на ее обтянутые аквамариновой тканью бедра. Ее ноги были стройными, женственными и великолепными, как раз, чтобы обхватывать его бедра.

— А натирать мои бедра — твоя работа, — добавила Келли с усмешкой.

Сейбер со стоном закрыл глаза. Когда она тихо засмеялась, он резко открыл их. Она распускала оставшуюся часть шнуровки, дразня медленным скольжением из дырочки одного шнурка, затем другого, затем возвращаясь к отверстию первого ряда, расположенному ниже. Это возбудило его, не потому что было невинным банальным раздеванием, только мучительно медленным, а потому, что ее улыбка, когда она делала это, была полна чисто женским искушением, знанием, что он страстно желал обладать всем, что находилось под медленно снимаемым облачением.

Когда Келли вытащила шнурок из последнего отверстия, то соскользнула с кровати и встала рядом с ней, оставаясь в расшнурованной безрукавке. Вместо того, чтобы снять ее, она просунула руки под юбку и длинную блузу, что-то там сделала, после чего штаны соскользнули с ног сами по себе. Избавившись от них изящным движением, она так же изящно сняла носок сначала с одной ноги, затем с другой. Проникнув под край блузы, Келли сняла и юбку.

Он не мог налюбоваться ее ногами. Бледная кожа женственных ног была покрыта веснушками ниже кромки блузы. Это зрелище напомнило Сейберу тот первый мучительный взгляд, который он бросил на ее женственность, когда в первый день принес девушке одежду. Тогда, во время их заключения в ванной, его взгляду открылось много ее кожи, но это зрелище наводило на мысль о чем-то недозволенном или запретном, нежели откровенном. Сейбер задержал дыхание, когда Келли ослабила узлы на отделанных кружевом манжетах. Больше она так ничего и не сняла.

— Твоя очередь. Теперь на тебе одежды больше, чем на мне, — напомнила ему Келли с улыбкой.

Соскочив с кровати, он одним движением руки сорвал с груди тунику и рубашку. Затем чертыхнулся с полной раскаяния улыбкой, поскольку рукава остались привязанными к запястьям. Рассмеявшись, она помогла ему. Так как руки мужа оказались пойманы в ловушку рукавов, распутывать шнурки пришлось Келли.

Сейбер усмехнулся и пощекотал ее руки кончиками пальцев. Как только обе руки были свободны, он наклонился и провел пальцами по задней стороне ее бедер, затем обхватил ладонями попку. И нахмурившись, пошевелил пальцами, почувствовав там странную ткань.

— Что там у тебя?

От щекотки Келли захихикала. Выскользнув из его объятий, она сделала шаг назад, затем закончила ослаблять узлы шнурков, поддерживающих собранными рукава и вырез на груди. Движением плеч она сбросила свою безрукавку, затем потянула ткань, и блуза полностью развязалась. Вещь стеклась лужицей к ногам Келли, открывая прозрачное кружевное самодельное белье.

От этого в высшей степени провокационного зрелища Сейбер мгновенно сделался напряженным. Во всех смыслах…

— О боги!