Меч Аркаима (СИ)

Горцы, меж тем, отдохнули с полчаса и двинулись вверх по реке. Река вскоре выбросила колено в сторону Акташа. И вот на самом острие этого колена, на поляне, где лежало непонятно откуда взявшееся бревно, горцы разбили лагерь.

Григорий Тарасович и Пётр, в след за Белкой, двигались за ними на значительном расстоянии. Вдруг Белка ощетинилась и зарычала, уткнув нос в землю.

- Что такое, Белочка? Чужой человек прошёл? – и Петру – Странно, откуда здесь чужой?

- Не понял?

- Белка учуяла другого человека, не наших кавказцев, а других. И сойки кричали утром в той стороне, как над человеком. Я ещё подумал: « Туристы, что ль какие-то!»

- А что как птицы кричат, отличается? Как можно узнать над кем они кричат – над человеком или медведем?

- Можно узнать. Крик отличается. Давай, Петя, будем поосторожней, что-то это всё мне не нравится.

ГЛАВА 17

Стемнело. Лес приблизился к костру. Муса и Алим, успели поесть и сидели на бревне, разговаривали о том, о сём.

Темнело. Шумел лес.

Балкарец и чеченец не заметили, как к ним подошли сзади и ударили палками по голове. Они мешками свалились с бревна. Муса очнулся от ударов ладонями по щекам. Руки у него за спиной оказались связанными, а сам он лежал на земле. Кто-то со спины схватил его за плечи и усадил опять на бревно. Алим, ещё без сознания, со связанными руками, остался лежать на земле.

В круг света от костра, вошёл человек и сказал c нарочито кавказским акцентом:

- Здравствуй, брат – и, усмехнувшись, добавил. – Мир тебе.

Он сел на камень, по-турецки поджав ноги, автомат Калашникова положил на колени, не сдёргивая лямку с плеча. Что-то звериное было в облике незнакомца, волчье, какая-то сила и неукротимая мощь. И улыбка больше напоминала волчий оскал.

Три человека неприятной, но явно славянской наружности, кроме одного, вышли из-за спин наших горцев и встали за незнакомцем, сесть рядом они, почему-то не решились. Это были шестёрки его, вора в законе, авторитета, его бригада. Проня – хитрющий не большого роста человек с маленькими злыми карими, постоянно бегающими глазками, коварный и безжалостный по своей натуре, Каблук – он же Рафик Кабулов, плотно сбитый среднего роста дагестанец и Вялый – дебиловатый, белобрысый парень, он же Серёга Лунько. Было ещё двое, которые остались в лагере – грузин Кацо и дагестанец Даг. С Проней и Вялым они вместе бежали с зоны, остальные его ждали в Ивдели вместе с походным снаряжением и кое-каким оружием. Предводитель и Проня были одеты в чёрные телогрейки, остальные в серые пятнистые охотничьи костюмы.

Алим застонал, очнулся. Его тоже подняли и усадили рядом с Мусой. Он с открытым ртом смотрел на всех не понимающим взором – такое сильное было потрясение.

- И тебе мир, Клычгерий – ответил балкарец, по возможности спокойным голосом, он узнал своего дальнего родственника.- Или, может быть, Гера-Муму лучше будет?

- Гера-Муму – в прошлом - поморщился незваный гость.- Теперь у меня погоняло – Герыч.

- Это – героин, что ли? И кто же тебя гоняет?

Воровской авторитет посмотрел на Каблука и кивком головы указал на своего собеседника. Тот не спеша подошёл и лениво ударил Мусу в челюсть.

- По бизнесу, брат, по бизнесу - медленно цедил слова карачаевец.- Да вот знаешь, брат, беда, какая? Не хватает оборотного капитала.

- О, какие слова знаем! А нас, зачем связал? Боишься? – посочувствовал Муса.

- Наверное, мало?- с досадой сказал Клычгерий.- Добавь ему, Каблук.

Каблук ударил ещё.

Муса сплюнул кровь:

- Что же ты хочешь от меня, брат?

- Помощи.

- Кто бы мог подумать?- усмехнулся Муса.

- Это кто?- Клычгерий посмотрел на Алима.

- Племянник одного чеченского полевого командира.

- О золоте – серебре знает?

- Да.

- Эй, Каблук! Слушай, да? Отведи пацана в лес, нечего ему уши греть на взрослом базаре. Ты меня понял, Каблук?

- Понял, Герыч, как не понять?

- Ну, действуй.

Каблук подошёл к Алиму, хлопну его по плечу, заставил подняться и повёл его в лес.

Муса понял, что Алима сейчас зарежут в лесу, но сделать он ни чего не мог.

.- Я здесь уже неделю топчусь, слушай - Клычгерий посмотрел испытующе на Мусу.- Найти этот долбанный клад не могу!

- Как же так? – усмехнулся Муса.- У тебя людей больше, чем у меня и ты не можешь справиться?

- Это не все. Ещё двое в лагере. А клад найти ты мне поможешь! Да?- утвердительно сказал Герыч.

- С чего вдруг? Мне от этого, что за радость?- Муса почему-то вдруг успокоился.

- Убьём не больно.

- А не скажу – убьёте больно? Я правильно понял?

- Правильно. Помучаем сначала, потом убьём. Всё равно, слушай, скажешь!

- Постараюсь не сказать. Честь дороже! А то получается, что я струсил.

- Э-э, какая честь? Когда будут бить и будет постоянно больно, ты о чести думать не будешь. Я тебя уверяю! Ты будешь думать: «Когда всё это кончится?» Ты умалять будешь, что б тебя убили. И своим признанием заслужишь смерть! Но тогда я тебя накажу. Больно будет, слушай. Очень больно!

- Я, всё-таки, постараюсь думать о чести!

- Зачем, слушай? – пожал плечами карачаевец. – Кто узнает о твоём героизме? Мы не кому не скажем, что ты сломался. Клянусь! Закопаем и забудем. Да?