Меч Белогора (СИ)

Ему для авторитета в стае и точки в этой затянувшейся драке, совсем неплохо напоследок лично убить уставшего и уже немолодого русского льва.

Историю об этом поединке с удовольствием выслушает калга и, возможно, даже, сам хан. Это пахнет богатыми дарами, почестями и уважением в орде.

Мурза пригнулся к холке лошади, прищурил один глаз, как бы прицеливаясь из лука, и бросился на противника.

Белый конь атамана и гнедой мурзы столкнулись грудь грудью и стали на дыбы, грызя удила. Всадники пытались достать друг друга клинками, но с первого наскока ни у кого не вышло.

Разошлись и снова бросились навстречу.

Ловок и быстр был мурза, летала его сабля, почти невидимо глазу, но натыкалась каждый раз на умело выставленную защиту. Легко, без натуги отбивал Семён удары врага, сказывался большой опыт, воинское искусство и знание хитрых татарских приёмов.

И совсем не устал от сечи атаман, как надеялся мурза.

Кони топтались впритык, чутко слушаясь поводьев. Кося глазами и всхрапывая, пытались опрокинуть и затоптать друг друга.

Когда меч Белогора мощно обрушивался на защиту противника, сыпались искры от встречи тяжёлых лезвий из прочной стали, и мурза откидывался в седле, с трудом парируя поражающие удары.

Несколько минут бешеного, смертельного кружения и закалённый в походах крымец-степняк сам начал уставать, не поспевая ставить защиту.

Напряжение схватки нарастало и ситуация всё больше складывалась не в его пользу.

Татары во все глаза следили за поединком, клацая зубами от всепоглощающего азарта, подбадривали своего предводителя криками.

Тому надо было что-то срочно придумать, чтобы не попасть под точныйудар русского и не проиграть схватку.

И коварный крымец придумал.

Улучив подходящий момент, мурза выхватил из-за пояса изогнутый, острый, как бритва, кинжал и с силой метнул его в атамана.

Всего на долю вершка успел отклониться Семён. Острие кинжала прорвало кольчугу и застряло в плече.

Крымец замешкался на секунду, торжествуя удачу, непроизвольно задержал руку после броска и был тут же наказан.

Атаман стальными пальцами перехватил запястье врага, дёрнул на себя и вылетел мурза из седла, как тряпичная кукла с детской деревянной лошадки.

Ударился лицом оземь, выронил саблю и понял, что проиграл.

Затряс головой, опёрся ладонями о зелёный травяной ковёр, посмотрел искоса, снизу вверх, на нависшего победителя, ожидая разящего удара.

Не получилось у татарина умножить свой авторитет в стычке, насладиться видом снесённой головы белого витязя.

Взгляд мурзы был полон испепеляющей ненависти за свой позор на глазах у подчинённых воинов, которые растерянно топтались вокруг и не знали, что предпринять. То ли дать мурзе умереть с честью, то ли броситься его отбивать?

Поединок был честным, да и не успеют…

Русскому достаточно сделать короткое движение и душа командира расстанется с телом раньше, чем успеешь сказать «бешбармак».

Белогор почему-то медлил и не спешил добивать поверженного противника.

Занесённый для удара меч вернулся в ножны.

Вырвав из плеча застрявший кинжал, Семён отбросил его прочь, затем обвёл взглядом застывших степняков, показал им перстом на поверженного командира, потом на проход в засеке и сказал только одно слово

- Уходите!

Татары поняли.

Недоверчиво и удивлённо вскинулись, нервно залопотали о чём-то между собой. Приняв решение, кинулись к мурзе, подняли на ноги и помогли сесть в седло.

Командир чувствовал себя неважно и не сопротивлялся. Видимо, был потрясён после падения и ещё окончательно не пришёл в себя. При этом нутром понимал, что после происшедшего, после того, как победитель демонстративно подарил побеждённому жизнь, его воины не хотят драться. Они смущены, раздосадованы, унижены. Хотят быстрее уйти от позора и вновь набраться смелости и боевого духа в Орде.

Татары сбились в кучу и, подхватив раненых, потянулись к проходу на обратную сторону засеки.

Через несколько минут никого из них на этой стороне поля не было видно.

Бой закончился.

Тактический расчёт Семёна оказался верным. Крымцев оставалось ещё слишком много, до тридцати человек против десяти казаков, из которых большая часть была ранена.

Если бы атаман убил мурзу, татары могли уйти, а могли попытаться отомстить, и как дальше бы развивались события, неизвестно. Русские могли все погибнуть, а татары таки прорваться за Белгородскую черту и собрать кровавую жатву.

С негромким шуршанием скрывались мечи казаков в ножнах. Измотанные, окровавленные люди, ещё до конца не веря, что остались живы, падали, раскинув руки, на спину, на нагретый жарким дневным солнцем чернозём, застеленный зелёным ковром, на котором разноцветными островками тут и там выделялись скопления мака, васильков, ромашек.

Нагретый воздух был насыщен свежим дыханием щедрой весны, запахами полевых цветов, зелёной листвы и хвои от ёлок и сосен, попавших в засеку.

Дышали дозорные и не могли надышаться. Смотрели в бирюзовое небо и не могли наглядеться.

Разливался в их душах и над полем сладостный дух победы, где-то высоко-высоко выводил звонкие трели жаворонок, и спёкшиеся губы ратников шептали: «Поживём ещё!»