Меч Белогора

Видимо, не бывает идеально правильных поступков и решений. Судьба постоянно нам подкидывает каверзные проблемы, жизнь испытывает на прочность, а Бог наблюдает за нашими действиями сверху, аккуратно записывает всё в блокнотик и готовит заслуженную награду — Ад или Рай. Каждому по заслугам.

Может, если существовало бы где-то табло или экран, на котором каждый мог увидеть свои очки и шансы попасть в котёл к чертям, либо в райские кущи, то грешники смогли бы вовремя останавливаться, становиться на путь исправления и искупать свои проступки?

Что бы тогда получилось?

Рай стал бы перенаселён, там нельзя было бы протолкнуться, а Ад обезлюдел бы. Там стало бы некому даже дрова под котлы с кипящей смолой подкладывать.

Если грешников станет мало, рабочих рук будет не хватать, начнутся сокращения штатов, да и черти сачковать примутся, саботаж пойдёт.

А в Раю толкотня, перенаселение, склоки, интриги… Чего доброго, может получиться так, что в Аду станет даже лучше, чем в Раю. Вот до чего дело может дойти…

А потому такого информационного табло о прегрешениях каждого землянина в реальности не может существовать в принципе. Оно должно быть только внутри человека, в его сознании, включаться и привлекать к себе внимание в соответствии с жизненными приоритетами и морально-этическими принципами каждого из homo sapiens.

Если проще выразиться, то жить надо по совести…

Как только я толкнул дверь и вошёл в помещение редакции, шум голосов, слышимый даже в коридоре, резко стих, будто выключили магнитофон с записью. Это заставило меня оторваться от посторонних мыслей, принять деловой вид и попытаться быстренько разобраться, что тут происходило за сегодняшний день.

Моему появлению были явно рады. По комнате, вместе со "Здрасьте, Сергей Николаич!", пронёсся заметный выдох облегчения. Похоже, народ был сильно обеспокоен моим отсутствием на работе и недоступностью по телефону.

В комнате пахло смесью дамских духов, вонью от работающих лазерных принтеров и тревогой.

Людей можно было понять. В этой ситуации, после череды трагических и неприятных событий, кто угодно чувствовал бы себя не в своей тарелке. Я в том числе.

Разряжать напряжение было необходимо. И начинать это делать надо было прямо сейчас.

Спокойно поздоровавшись со всеми, я с деловым видом прошёл к своему столу, включил компьютер и, устроившись поудобнее на стуле, по-будничному спросил

— Ну и как у нас дела с номером? Успеваем?

Успевать-то мы успевали, но вопросов ко мне оказалось много. В основном, о будущем редакции. Я же пока и сам ничего не знал ни о своём будущем, ни о будущем газеты, но постарался людей успокоить.

Как выяснилось, сегодня мне уже звонили из администрации области, просили "обязательно" зайти, утром приходили два каких-то неизвестных типа, вроде, как из милиции, но документов не предъявили, расспрашивали обо мне и моих знакомых. Ещё на завтра, на 17–00, были назначены похороны Халина. На кладбище в Ячнево.

В администрацию сегодня я уже не успеваю, а завтра с утра там обязательно надо будет появиться и получить заслуженную выволочку за опоздание, заодно пообщаться с информированными людьми, узнать о планах руководства в отношении нашей газеты и возможных назначениях. Не исключено, что кто-то из начальства собирается приехать на похороны Халина или что-то организовать по официальной части.

По визиту неизвестных типов — теряюсь в догадках. Кто приходил? Из какого отдела, если вообще из милиции? Что они пытались тут выяснить и по какому именно делу — то ли по убийству, то ли по взлому помещения редакции? Или это были люди Петухова, который пытается что-то нарыть на меня?

Ладно, не будем забивать себе голову неразрешимыми задачами, скоро всё будет ясно.

А вот по похоронам надо будет поговорить предметнее — что и как организовали, кого пригласили, по сколько собирали…

Никуда от этого печального момента не денешься.

Хорошо ещё, что пока я пропадал, Говорухина всё взяла на себя, организовала процесс.

Я быстренько провёл небольшую "летучку", убедился, что ситуация, в общем-то, в порядке и под контролем, забрал у журналисток на вычитку материалы в номер и отпустил всех по домам. Всех, кроме Говорухиной.

Во-первых, мне хотелось её поблагодарить за деликатность и деловитость, решение всех проявившихся проблем без конфликтов и напрягов. Во-вторых, её саму как-то поддержать. Так получилась, что вся текучка во время моего отсутствия свалилась на неё.

Редакция быстро опустела. В последний раз хлопнула входная дверь, и всё стихло. Только с улицы через открытые окна доносился привычный городской шум.

Татьяна сидела напротив меня, слегка склонив голову на плечо, и рассеяно смотрела на кипы бумаг разложенные по столу.

Говорухина была хоть внешне и в полном порядке, но без обычного макияжа, с выбившимися прядями волос из высокой причёски, с бледным лицом и тёмными кругами под глазами. Наверное, последние дни ей дались нелегко, возможно, она вообще не спала.