Меч Бури

Кельда подвинулась, освобождая Станаху место рядам с собой.

– Он еще дышит. Станах. Он еще жив.

Станах ничего не ответил, только вытер рот ладонью и кивнул он смотрел на изуродованные руки Музыканта.

Кельда тоже взглянула на руки мага и прошептала:

– Для чего они это сделали?

– Так он не мог защитить себя с помощью магии. – Станах пальцем коснулся флейты. – Но они ничего не знали об этой дудочке, и она помогла ему уйти от них. Помогла уйти, но не спасла ему жизнь.

«Ах, Джорди, – думал Станах. – Прости меня, Музыкант».

– Мы могли бы переночевать здесь, – вдруг сказал Тьорл. – Это, конечно, не лучшее место для ночлега, но зато холм скроет от посторонних свет нашего костра, и это лучше, чем сидеть на вершине холма, но без костра. – Тьорл увидел, что кендер хочет что-то спросить, и веско сказал Лавиму: – За костер будешь отвечать ты. Договорились?

Лавим встал и, бросив взгляд на Станаха, отправился в лес. Эльф поднялся на холм – наблюдать за окрестностями. Кельда, на глазах которой погибла вся ее семья, смотрела в глаза гнома и видела всю его безутешную скорбь – она чувствовала, что сейчас не должна оставлять его одного рядом с умирающим другом.

Солинари, как всегда, первой взошла на небосклон, Лунитари еще оставалась за горизонтом. На поляну опустилась темно-синяя холодная ночь. Освещенные пляшущим светом костра облетевшие кусты были похожи на паутину. Когда свет красной луны коснулся вершины холма, Станах вдруг осознал: он уже не слышит дыхания Музыканта. Он наклонился и осторожно коснулся рукой груди мага; она даже и слегка не вздымалась, – биение жизни из нее ушло.

Станах сидел неподвижно и слышал только удары собственного сердца.

– Прости меня, – прошептала Кельда.

Гном молча кивнул. Он посмотрел на нее, потом на Королевский Меч, все еще висевший у нее на бедре. Отблески пламени и тени скользили по золоту и серебру рукояти, холодно мерцали сапфиры. Станах подумал: он мог бы увидеть темно-красное сердце стали даже через грубую кожу ножен.

Кельда положила на его правую руку свою.

Станах молчал.

Музыка, которая так очаровывала гномских детей, улетела навсегда. Магия кончилась. Джорди мертв. И Киан тоже мертв.

Станах и не пытался скрывать своих слез.

Глава 13

Где Меч?

Твердый и холодный, как обсидиан, голос превращался в мрак. Мрак превращался в голос. Хаук не знал, видел ли он гнома глазами или чувствовал его, подобно ночному кошмару, в своем мозгу.

– Где Меч?

Хаук отвечал кратко. Гном мог читать его мысли. Или же он сам был внутри его головы?

– Не знаю… Не знаю…

Допросы напоминали бой на мечах: парирую, уклоняюсь, отступаю, снова парирую. Подобно бойцу, за спиной которого скалистый обрыв, Хаук знал, что не может себе позволить долго отступать.

Его ответы были чистой правдой. Он действительно не знал, где сейчас Меч.

– У кого Меч?

– Не знаю. Не знаю, – говорил он себе. – Я не знаю ее имени.

Он спрятал образ рыжеволосой барменши за стеной своей, воли и памяти.

– Это мое, – твердил он себе снова и снова. – Мое!

Он прятал это, словно скупец – свое несметное богатство.

Смех Рилгара иглами вонзался в Хаука. Подобно шахтеру с острой киркой, маг проникал в глубины сознания Хаука, отыскивал там воспоминания и освещал их белым холодным светом.

Вот Хаук ощутил запах табачного дыма в той таверне.

Рилгар снова засмеялся. Белый свет исчез, но его отсвет бился и пульсировал в мозгу Хаука. Между одним ударом сердца и следующим вздымался высокий столб пламени. Завывал штормовой ветер.

Хаук почувствовал вкус эля во рту. Серебристый отсвет рассек дым. Он увидел голубые глаза Тьорла – веселые глаза своего друга.

Нож торчал точно в центре деревянного подноса. Звук от вибрации лезвия все усиливался и усиливался. Пол в камере содрогался, как при землетрясении.

Снова упала темнота, и Хаук с дрожью в сердце впустил ее в свое тело, убеждая себя, что это темнота добрая. Она надежно укрывала сокровище.

Смех Рилгара превратился в гудящий шум таверны. Хаук вдруг увидел Тьорла в глубинах своей памяти и уцепился за образ своего друга. Он постарался полностью заполнить память воспоминаниями об эльфе.

Кровь капала на камень, просачивалась сквозь каменный пол. Тьорл лежал мертвым у ног Хаука. Руки эльфа зажимали смертельную рану на животе.

Меч Бури выпал из рук Хаука, кровь стекала по его лезвию.

– Где Меч?

Хаук откинул голову и застонал от горя и ярости.

Он никогда, даже на мгновение, не позволил себе вспомнить девушку с золотистыми косами и изумрудными глазами. Теперь она не была реально существующей. Она была только светом, ярким воспоминанием в темноте. Но это было только его воспоминание, и он хранил его, он держался за него, как утопающий держится за последнюю доску разбитого штормом судна. Больше у него ничего не было.

Глава 14