Меч Чёрного Рыцаря

Мистер Канис обратился в Волка, но зверь этот уже не был страшным. Он боролся с возрастом, в его темно-бурой шкуре появилась проседь, глаза смотрели подслеповато, всё больше мутнели.

— Смотрите! — вскрикнула Дафна, показывая на потолок.

Дядя Джейк вернулся. Он слетел вниз, окруженный, подобно ангелу, таким ярким сиянием, что девочкам пришлось прикрыть глаза рукой. Приземлившись, он улыбнулся родственникам, и сияние ослабло. Только это был уже не дядя Джейк, которого с недавних пор знала Сабрина; нет, это был совершенно другой человек, сверкающий, будто сотканный из бриллиантов. Единственное, что осталось неизменным, подметила она, — это его озорная усмешка. Он подошел к девочкам, чтобы обнять их, но обе в страхе отпрянули.

— Зачем ты так? — строго спросила его Сабрина.

— Хочу исполнить свою давнюю мечту, — ответил он. — Стать таким сильным, чтобы все, кого я люблю, были счастливы. Я же знаю, что такое быть несчастным, Сабрина. Куда лучше быть счастливым. И ты тоже можешь стать счастливой. Тебе стоит лишь пожелать, Сабрина, и я исполню любое твое желание.

— Да, но какой ценой? — спросила бабушка Рельда, наклоняясь над стремительно дряхлеющим мэром Шарманьяком.

Белоснежка, лежавшая рядом с ним, попыталась взять его руку костлявыми, распухшими от подагры пальцами.

— Цена слишком высока. Слишком, — сказала бабушка.

— Нечего о них сожалеть, — ответил дядя Джейк. — Эти вечножители отжили свое, они и так целую вечность провели на этом свете. Отняв их могущество, я смогу всё изменить, создать в мире настоящий рай. Не такой, чтобы жить вечно и счастливо, как говорится во всех этих сказочках на сон грядущий. Пора сделать былью самые невероятные наши мечтания! И я начинаю с тебя, мама!

В его руках снова возник пульсирующий голубой шар. Медленно поворачиваясь, он покачивался, потом раздвоился, создав еще один точно такой же шар. Дядя Джейк бросил второй шар к ногам бабушки Рельды. Шар увеличился в размерах, стал изменять форму, наклоняться, сгибаться, и, когда все эти молниеносные превращения завершились, вместо шара перед ними предстал старик — широкоплечий, со светлыми волосами и бородой, уже тронутыми сединой, на губах его играла знакомая открытая улыбка. Сабрина столько раз видела его на фотографиях, развешанных по всему дому! Это был их дедушка, Базиль Гримм, муж бабушки Рельды.

— Рельда, это ты? — спросил старик.

Казалось, он не понимал, где находится.

Бабушка Рельда разрыдалась, закрыв лицо руками. Старик бросился к ней, обнял ее, но она отстранилась.

— Так нельзя, — сказала она. — Отошли его назад.

— Нет, ни за что! — крикнул дядя Джейк. Обескураженный, он повернулся к Дафне и улыбнулся ей. — Я знаю, чего тебе хочется больше всего, — сказал он.

Голубой шар вновь раздвоился, и дядя Джейк бросил его копию к ногам девочки. Шар вновь увеличился в размерах, изменил свою форму, но на этот раз он сделался не фигурой человека, а дверью. Дверью, которая стояла сама по себе, и кто-то колотил в нее с другой стороны.

— Открой, — сказал дядя Джейк. — К тебе пришли.

Дафна отскочила от двери и покачала головой. Дядя Джейк нахмурился, а потом поднял руку, и дверь распахнулась. За дверью стояли Генри и Вероника Гримм. Они вбежали в спортзал, подхватили девочку на руки, стали целовать. Потом они подбежали к Сабрине и обняли ее.

— Прямо как во сне, — сказала Сабрина.

— Ну, Брина, а что сделать для тебя? — спросил дядя Джейк. — Загадай желание. Хотя я знаю, чего ты хочешь. Ты хочешь чего-нибудь получше, чем та несчастная волшебная палочка, которую пришлось отдать. Нет, ты хочешь настоящей власти, такого могущества, от которого горы с места сдвинутся и вода в реке закипит. Чтобы твои родные никогда не умирали. Чтобы ты всегда была счастлива. Чтобы не было больше никаких чудовищ. И сказок чтоб не было. Ты всё сможешь изменить.

У Сабрины неистово забилось сердце: столько возможностей! Даже просто стоя рядом с дядей Джейком, она испытывала невероятное чувство, куда более сильное, чем то, когда она держала в руках волшебную палочку Мерлина. Нет, сейчас она ощущала себя самой волшебной палочкой. Стоит принять эту власть, которую готов был дать ей дядя Джейк, и она могла бы полностью зачеркнуть эти ужасные полтора года: пропал бы сиротский приют, все эти великаны, чудовища и злодеи. А еще она могла бы вылечить Пака. Возможности ведь беспредельны. Ее воображение неистовствовало, ей представлялись миллионы вариантов счастливой жизни.

— Сабрина, — сказала бабушка, — сколько ты согласна за это заплатить?

Сабрина оглянулась, посмотрела на лежавших на полу вечножителей. Некоторые, оказывается, уже умерли. Кое-кто был при смерти. Стоило ли ее счастье всех этих жизней? Или еще хуже: могла ли бы она противиться искушению быть счастливой, даже если бы наверняка знала, что хорошо, а что плохо?

— Я знаю, чего хочу, дядя Джейк, — сказала она. Тот улыбнулся и подмигнул ей.

— Говори.

— Дядя Джейк, ты умный, у тебя такие чудесные родственники, ты один из Гриммов, — начала Сабрина. — Как бы я хотела, чтобы в глубине души ты всегда понимал, сколько силы это тебе дает.