Меч для дракона

– Проклятый глупый мальчишка. Я умираю с голоду. Боевой дракон должен есть. Со мной что-то происходит. Я уже не всегда знаю, что делаю. Кажется, я теряю над собой контроль.

– Ну так съешь проклятых урдхцев, но не ешь своего драконопаса, хорошо?

– Ты думаешь, это смешно. Ты ничего не понимаешь. Я над этим не властен. Оно само контролирует дракона. Я голоден, и все кругом кажется мне пищей.

– Корабли уже близко. Они прибудут через пару дней.

– Трудно ждать так долго.

– Я знаю, старина, знаю. Но и мы не можем ждать. За это время Пурпурно-Зеленый может и вовсе потерять лапу или даже погибнуть.

– Люди полагают, что знают о драконах абсолютно все. Пурпурно-Зеленый дикий дракон, что тебе о нем известно?

Релкин судорожно сглотнул:

– Увы, не так уж и много. Но в одном я не сомневаюсь. Если ему не помочь прямо сейчас, в скором будущем Пурпурно-Зеленого ждут ужасные мучения. Так может, стоит чуть-чуть постараться?

Уговаривать Базила пришлось долго, но под конец он все-таки согласился помочь. И разумеется, Пурпурно-Зеленый сперва и слышать не хотел ни о какой операции.

– Пусть они держатся от меня подальше, – прорычал он Базилу. – Они морят меня голодом, и я не могу находиться с ними рядом. Они съедобны.

Базил на это терпеливо напомнил, что невскрытый нарыв с каждым днем будет болеть все больше и больше. В конце концов дикий дракон, хотя и против своей воли, но согласился лечиться. Он уже достаточно времени провел в легионе, чтобы понимать пользу человеческих лекарств. Все его раны заживали быстро и сравнительно безболезненно. В прошлом даже мелкие царапины порой превращались в мучительные, долго не проходящие гнойники. В общем, от людей и от драконопасов, в частности, была вполне ощутимая польза.

После ужина, закончившегося, по общему мнению, как-то уж очень быстро, Пурпурно-Зеленый уселся возле костра. Релкин осторожно осмотрел нагноившийся коготь. Базил и Влок встали за спиной дикого дракона, готовые вмешаться, если тот, потеряв выдержку, решит все-таки напасть на мальчика.

Релкин аккуратно ощупал нарыв. Дракон зашипел, но не пошевелился.

Достав из аптечки острое шило, Релкин быстрым движением вскрыл болезненное нагноение. Громадный дракон зашипел громче.

Релкин покосился на Базила и Влока. Они казались совершенно спокойными. Глубоко вздохнув, юноша начал аккуратно выдавливать гной, пока из ранки не потекла чистая сукровица.

Дикий дракон начал рычать, и Релкин буквально обливался потом. Но вот эта неприятная процедура осталась позади. Теперь предстояло самое трудно испытание. Достав тряпочку, смоченную антисептиком, Релкин начал осторожно протирать кожу у основания больного когтя.

Дракон дрожал. Шипение не прекращалось ни на секунду.

Базил и Влок нервно переминались с ноги на ногу.

И вот Релкин налил немного антисептика на саму рану. Пурпурно-Зеленый яростно забил хвостом. Куча сложенных возле костра дров разлетелась, словно пук соломы. Огромные зубастые челюсти сердито щелкали.

Релкин тихонько отступил в сторону.

Все вместе они стояли и смотрели на понемногу успокаивающегося Пурпурно-Зеленого.

Они все еще стояли, когда какой-то мальчишка, пробегая мимо, крикнул им что-то нечленораздельное. В тот же миг Релкин услышал вдалеке шум, и крики, и звон оружия.

Драконы навострили уши. Со стороны кузницы показался Свейн с защитными щитками Влока в руках.

– Что случилось? – спросил Релкин.

– Бунт в городе! Возле зернохранилищ. Старина Пэк послал туда кавалерию.

И действительно, теперь все услышали затихающий стук копыт по мостовой.

Релкин снова посмотрел на драконов. Они жадно нюхали воздух.

– Город горит, – сказал Базил.

             

о всему городу раздавались крики, и бедняки толпами валили к зернохранилищам. Обступив склады со всех сторон, они требовали пищи. Видя, что никто не собирается им ничего давать, они начали грабить окрестные виллы, поджигая все, что только могло гореть.

Урдхские власти даже и не пытались восстановить порядок. Однако генерал Пэксон без колебаний послал легионерам, охраняющим склады, Талионскую конницу на подмогу. Но толпы с каждой минутой становились все больше и больше. Фетенская улица горела из конца в конец, и пожарные не могли пробиться к месту пожара.

Это было форменное безумие. Самоубийственная ярость скорпиона, самого себя жалящего своим смертоносным хвостом. Никто не знал, что послужило причиной этого бунта, хотя кое-кто и припоминал бочку крепкого черного вина, невесть откуда взявшуюся на Канарской улице. Именно канарцы и повели толпы к зернохранилищу.

Тут и там толпы ловили отдельных легионеров, по тем или иным причинам покинувших свои полки. Их буквально разрывали на части, а головами украшали длинные пики.

Тщетно власти пытались успокоить народ. Горожане полностью вышли из-под контроля. Они жаждали крови.

Возбужденная толпа собралась и в Зоде, возле Императорского Города. Она требовала, чтобы Фидафир вышел к народу. Горожане желали убедиться, что Император жив и не находится во власти злой северной ведьмы.