Меч эльфов. Наследница трона

Чудо Гонтабу

— Скажите мне, что это неправда! — Лилианна была вне себя от ярости.

Никогда прежде она не сталкивалась с такой неразумностью.

Эрилгар и Игнациус молчали. Аббат, принесший это известие, враждебно смотрел на нее. То был мужчина средних лет, ухоженный, с аккуратно подстриженной бородкой и завитыми по моде длинными, до плеч волосами. Он немного напудрился. На его темно-синей сутане не было ни пылинки. Лилианна готова была поставить полк на то, что этому человеку никогда в жизни не доводилось ночевать в заснеженном поле или проходить тридцать миль пешком без передышки.

— Моя возлюбленная сестра, я не понимаю твоего недовольства. Какая может быть радость выше, чем повиновение желанию гептархов? Твои боевые подвиги у всех на устах. Наш дорогой друг Жиль де Монткальм высказал необычайное удивление, равно как и восхищение тем, что вы благодаря своей смелости завоевали крепость Гонтабу, не сделав ни единого выстрела. Все мы усмотрели в этом доказательство того, что Тьюред благосклонно смотрит на последний поход и мы благодаря его милости и поддержке можем рассчитывать на скорую победу.

Лилианна сложила руки перед грудью, словно для молитвы. Нужно собраться с силами. Это политика. Логические аргументы тут не помогут.

— У нас достаточно солдат, брат. Больше подкрепления нам не нужно. Нам нужны сапоги и униформа, палатки, порох, вяленое мясо, вьючные животные, засеянные поля. Все, чтобы поддержать армию на марше. Мы хорошо готовились на протяжении зимы. Все находится в гаванях Друсны и Фаргона. Вы ведь не можете отнять у нас корабли именно сейчас!

— Но ведь к полкам Гонтабу присоединятся самые славные полки на этой земле! — аббат говорил с набожным воодушевлением. — Как ты можешь быть такой мелочной, чтобы требовать корабли для сапог, когда тебе предлагают целую армию? И более того, ты будешь сражаться на глазах у гептархов, Лилианна. Их молитвы окрылят тебя и твоих солдат, и ты совершишь еще более славные деяния, чем захват Гонтабу.

Лилианна взглянула на Эрилгара и Игнациуса в поисках поддержки.

— Сколько же кораблей нужно нашему брату Жилю? — вежливо поинтересовался маршал ордена.

— Конечно же, все, что стоят в гавани. До нас дошли слухи, что гроссмейстер Древа Праха собрал флот из тридцати четырех кораблей и скоро отправится в море из Вилуссы. А мой господин и друг брат Жиль располагает только двадцатью семью кораблями, из которых тринадцать не годятся никуда. Конечно, вы понимаете, что верховный хранитель печати Тьюреда, то есть первый среди равных, не может уступить брату Тарквинону и прибыть сюда с меньшим флотом. Сам Тьюред наверняка был бы возмущен таким оттеснением на задний план своего старейшего слуги среди гептархов.

Лилианна ушам своим не верила. Этот лизоблюд осмелился утверждать, что мелочные интриги его господина осенены благодатью Тьюреда!

— Мы чрезвычайно рады тому, что наш дражайший брат Жиль послал своего самого преданного слугу, чтобы передать нам свои желания и заботы. Тем большей радостью для нас будет предоставить в его распоряжение наши корабли. Куда должен направиться флот?

— Гептарх по-прежнему находится в гавани Воронья Башня. Зимние шторма держатся там вот уже на протяжении двух недель. Кроме того, его одолевала небольшая болезнь. Однако благодаря милости Тьюреда теперь он полностью здоров и чувствует себя в состоянии справиться с трудностями путешествия по морю.

Лилианна навострила уши. Если аббат признается, что Жиль болел, то это должно быть что-то серьезное. Насморк или расстройство желудка он не признал бы никогда. Итак, она приносит свои резервы в жертву старому больному человеку, который вознамерился напутствовать ее во время похода. Нужно отдать ему корабли и поискать другой путь.

— Мне прискорбно слышать, брат, что наш дражайший брат Жиль заболел и вынужден был провести зиму в крепости, где недостаточно удобств для скорейшего выздоровления. Что ж, я узнала, какие тяготы он принял на себя, чтобы побыть с нами, и, конечно, не стану возражать, коли ему нужны наши корабли. На моих солдат, бессспорно, смотреть не так приятно, как на самые славные полки в красивых мундирах. Но они — ветераны. Они будут маршировать и в плохих сапогах. Уже завтра мы начнем продвижение к Фирнстайну, чтобы наш возлюбленный Жиль не слишком утруждался тяготами полевой жизни. Я уверена, что к его прибытию оборонительные сооружения города уже будут обстреливаться вовсю.

Аббат поднял руки.

— Нет, о возлюбленная сестра моя, нет. Боюсь, я неясно выразился. Желание верховного хранителя печати Тьюреда таково, что весь поход должен происходить в присутствии всех гептархов. Полагаю, что брат Жиль даже надеется самолично принять участие в той или иной битве. До сих пор у него не было возможности снискать славу на поле брани.

Лилианна на миг онемела.

— Пожалуйста, поправь меня, если я ошибусь, брат. Хранителю печати уже за шестьдесят, и он болен. Думаешь, поле битвы — самое лучшее место для него?