Меч эльфов. Рыцарь из рода Других

Поймал послушников Люка и Гисхильду на том, что они тайком пробрались к воронам и влезли в ящик, принадлежащий Лилианне де Дрой. Послушники не говорят, что они собирались делать с белой хищной птицей Лилианны. Мое чутье подсказывает мне, что руководила этим проступком Гисхильда. Запер обоих возле гробов на дне трюма. Пусть их судьбу решает Лилианна.

* * *

У нее получилось. Лилианна привела обратно гребцов и моряков. С триумфом покидаем гавань. Сторожевые башни заняла лейб-гвардия эрцрегента. Орден Древа Праха посрамлен! На борту царит приподнятое настроение. Гребцы поют песни, а мы покидаем Марчиллу и берем курс на юг, в открытое море.

* * *

Свежие ветры несут перед собой сильное штормовое волнение. «Ловец ветров» раскачивается из стороны в сторону. Весло с трудом можно удержать в руках. Пришлось изменить курс. Теперь придерживаемся курса зюйд-ост. Берега не видно, но я чувствую его. Он не далее как в двух милях от судна. Слишком близко, когда с юга надвигается шторм.

* * *

Лилианна провела в трюме с Гисхильдой и Люком более часа. Привела обоих послушников на борт. Теперь они могут вернуться на свои места у весел. Люк очень бледен. Ему нелегко справляться с сильной качкой. Ветер немного утих. Удаляемся от берега. Тьюред хранит нас!

* * *

Утреннее небо не проясняется. Приходится изменять курс. Идем на восток, навстречу ночи. Весла подняты, отверстия для весел закрыты. Вверяем наши жизни в руки Господа. Галеаса не создана для плаванья в шторм. Какая ирония, после той ночи хитрости и мужества снова вручать себя Тьюреду. И теперь судьбу нашу могут решить только молитвы. Запечатываю последние записи в бутылку из прочного стекла. Так однажды весть все же дойдет до Валлонкура — если счастье изменит нам.

Судовой журнал «Ловца ветров»,

3-е плавание, 11-я ночь летнего солнцестояния,

записано: Альварез де Альба, капитан

Земля без чар

По брезенту барабанил дождь. Из-за тяжелой скрипки сварливых[1] он с трудом мог двигаться. Кроме скрипки на его шею давили свинцовые оковы, закованы были руки и ноги. С тех пор как эти собаки поймали его и он наколдовал одному из них лягушачью кожу на лицо, они стали очень осторожны.

— Я маленький, но опасный, — произнес он под нос, чтобы подбодрить себя, но не вышло.

Правда была такова, что он был маленьким и просто в отчаянии. Они то и дело избивали его, унижали всеми доступными способами. Однажды ночью в клетку к нему даже заперли шелудивого пса. С тех пор в его мехе поселились блохи. Он знал, что они делают это только потому, что у него лисья голова. Его называли «дитя зверей». Проклятая свора! Свинец отнимал магическую силу. Когда-то должны же они снять его… Обязательно! Но думать об этом ему больше не хотелось. Это было слишком унизительно.