Меч Гидеона

Сначала перед глазами было темно, потом сознание вернулось. Теперь Гидеон лежал на спине, глядя в дуло собственного дробовика. Чудовищно болело проткнутое ножом плечо, на камни сочилась кровь. Он хотел вытащить нож из плеча, но услышал голос сержанта:

— Не вздумай! Руки в стороны! Можешь напоследок помолиться.

— Не делай этого!

Дайкович взвел затвор.

Гидеон пытался прогнать туман из головы.

— Что ты знаешь обо мне, кроме того, что наплел Такер? Господи, зачем тебе собственные мозги?

Дайкович прицелился, глядя ему прямо в глаза. Гидеона охватило отчаяние: если он умрет, отец не будет отомщен, Такер так и не получит по заслугам.

— Ты не убийца, — выдавил он.

— Ради тебя я сделаю исключение. — Палец Дайковича лег на курок.

— Раз ты собрался меня убить, то хотя бы окажи услугу: возьми конверт. Обдумай то, что услышал от меня. Оцени улики. И поступи так, как сочтешь правильным.

Дайкович стоял неподвижно.

— Найди кого-нибудь, кто был там в 1988 году. Моего отца застрелили хладнокровно и подло, когда он стоял с поднятыми руками. А докладная записка подлинная. Ты все равно в этом убедишься. Если отберешь у меня жизнь, тебе придется взять на себя ответственность по установлению истины.

Дайкович смотрел на него с каким-то новым выражением и не торопился спускать курок.

— Неужели ты проглотил такую чушь? Ладно, допустим, человек с высокой степенью секретности в Лос-Аламосе теоретически способен передавать секреты Аль-Каиде. Но чтобы об этом знал генерал Такер? Да еще попросил разобраться с этим тебя? Как такое возможно?

— У тебя могущественные друзья.

— Это еще кто?

Дайкович медленно опустил дробовик. По его лицу струился пот, он был бледен, кажется, его подташнивало. Внезапно он упал на колени и потянулся к ножу.

Гидеон отвернулся. Он потерпел поражение, сейчас этот солдафон перережет ему горло и оставит гнить здесь.

Сержант сжал рукоятку ножа и извлек его из раны. Гидеон вскрикнул. Боль была адская, словно его прижгли раскаленным железом.

Но Дайкович не стал наносить ему новый, смертельный, удар. Вместо этого стянул с себя рубаху и разрезал ее ножом на лоскуты. С кружащейся от боли и от изумления головой Гидеон наблюдал, как недавний враг бинтует ему плечо.

— Прижми! — скомандовал сержант, и Гидеон прижал лоскуты к ране. — Лучше отвезти тебя в больницу.

Гидеон кивнул. Он тяжело дышал, сжимая забинтованное плечо. Боль была невыносимая, гораздо хуже, чем до извлечения ножа.

Дайкович помог ему встать.

— Идти сможешь?

— Вниз — смогу, — простонал Гидеон.

Дайкович наполовину спустил, наполовину стащил его со склона. Уже через четверть часа они добрались до машины. Он помог Гидеону сесть на переднее кресло, не обращая внимания на сочащуюся на кожаную обивку кровь.

— Взял машину напрокат? — спросил Гидеон с сожалением. — Смотри, тебе не вернут залог.

Старый солдат захлопнул дверцу, обошел машину, уселся за руль и запустил мотор. Он был бледен и сурово смотрел прямо перед собой.

— Выходит, ты мне поверил? — спросил Гидеон.

— Вроде того.

— Что заставило тебя передумать?

— Все очень просто. — Дайкович сдал машину назад, выехал со стоянки и развернулся. — Когда человек понимает, что сейчас умрет, говорит самое главное. Для вранья не остается времени. Я видел это в бою. Когда ты думал, что я готов тебя убить, в твоих глазах читалась ненависть, отчаяние и… искренность. Я знал, что ты говоришь правду. А это означает… — Он замолчал. Машина с визгом резины сорвалась с места и устремилась вперед. — Это означает, что Такер солгал. Это меня здорово злит.

ГЛАВА 11

— Что за черт?!

Такер вскочил. Дайкович втолкнул к нему в кабинет Гидеона со скованными наручниками руками. Генерал вышел из-за стола с револьвером и направил его на Гидеона.

Тот впервые оказался лицом к лицу со своим заклятым врагом. Живьем Чэмбли Такер выглядел еще более откормленным и ухоженным, чем на десятках фотографий, которые годами изучал Гидеон. Крахмальный воротник топорщился на толстой шее, щеки выбриты гладко, до блеска, волосы почти идеально подстрижены и причесаны. Правда, сеть сосудов на лице выдавала пристрастие к выпивке. Одет он был в безупречном вашингтонском стиле: дорогой галстук, синий костюм, туфли долларов за четыреста. Бездушный кабинет был под стать хозяину: деревянные панели, отделка под старину, персидские ковры, бесчисленные фотографии и хвалебные цитаты на стенах.

— Ты с ума сошел? — рявкнул Такер. — Я не велел тащить его сюда. Господи, Дайкович, я думал, ты сумеешь разобраться с этим самостоятельно.

— Я доставил его сюда, потому что его рассказ полностью противоречит вашему. Черт возьми, я склонен верить ему.

— Ты веришь этому негодяю, а не мне? — Такер смерил Дайковича испепеляющим взглядом.

— Просто хочу понять, что происходит, генерал. Я много лет вас прикрывал, делал за вас всю работу, как чистую, так и грязную, и буду делать ее дальше. Но там, на горном склоне, произошла забавная штука: я поверил этому парню.

— Что ты несешь?!