Меч Гидеона

— Усадите его на диван, — приказала Ивлин. — Сестра сейчас подойдет.

Доброхотов стало еще больше. Сразу несколько человек усадили нервного посетителя у стены. Он тяжело опустился на сиденье и закрыл рукой лицо.

— Хватит вам! — обратилась к Ивлин одна из посетительниц. — Какой будет вред, если сказать ему о состоянии его друга?

Толпа одобрительно загудела. Гидеон Кру в отчаянии раскачивался, не отрывая от лица ладоней.

— Он умер… — бормотал он. — Знаю, умер…

Ивлин, игнорируя общественное мнение, спряталась за журналом. Ей было стыдно, но правила сильнее ее. Да и проявлять неуверенность, тем более слабость, не в ее привычках.

— Почему бы вам просто не сказать ему, как себя чувствует его друг? — не унималась женщина.

— Правила пишу не я, мэм, — отчеканила Ивлин. — Медицинская информация имеет приватный характер.

Прибежала запыхавшаяся дежурная сестра.

— Где больной?

— Упал от волнения. Вон сидит! — Ивлин указала на Гидеона.

Сестра превратилась в воплощение участливости.

— Здравствуйте, меня зовут Роз. В чем дело?

Посетитель всхлипнул:

— Он умер, а мне не говорят…

— Кто?

— Мой партнер. Он в реанимации. А от меня все скрывают, потому что у меня нет бумажки…

— У вас длительное домашнее партнерство?

— Уже пять лет. Он — вся моя жизнь. А я — его. У него здесь нет родни. — Он вскинул голову и взмолился: — Только не допускайте, чтобы он умер в одиночестве!

— Вы позволите? — Сестра смерила ему пульс, потом давление. — Вы здоровы. Просто переволновались. Посидите спокойно, я поговорю с персоналом.

Гидеон кивнул, стараясь дышать мерно и глубоко.

Сестра подошла к Ивлин:

— Давайте считать его партнером пациента. Вся ответственность на мне.

— Хорошо, спасибо.

Сестра ушла, Ивлин открыла соответствующий файл.

— Мистер Кру!

Он не встал, а подпрыгнул.

— У вашего друга тяжелые ранения, но он жив, состояние стабильное, — сказала она тихо. — Если вы подпишетесь вот здесь, я запишу вас как его партнера.

— Слава Богу! — воскликнул он. — Живой! Слава Богу…

Вся комната ожидания радостно зааплодировала.

ГЛАВА 18

Гидеон Кру оглядел свой номер в гостинице «Ховард Джонсон мотор лодж» на Восьмой авеню. На удивление прилично, все необходимое на месте, даже отсутствие синих и оранжевых цветов в интерьере. А главное, база для айпода. Он извлек свой гаджет, загрузил «Синее и зеленое» Билла Эванса и замер, наслаждаясь горькими и одновременно сладостными аккордами «Двух одиночеств». Допив крепкий эспрессо, он швырнул стаканчик в мусорную корзину.

Несколько минут Гидеон неподвижно сидел в кресле у маленького письменного стола, вбирая в себя неземные звуки и расслабляясь всеми мышцами тела. При этом недавние события укладывались у него в голове в строгую систему. Каких-то пятнадцать часов назад он еще удил форель в горной речке Чихуахуэнос, а теперь находится в номере гостиницы на Манхэттене с двадцатью тысячами долларов в кармане, с нависшим над ним смертным приговором, с кровью чужого человека на руках…

Он встал, снял рубашку и пошел в ванную смывать кровь. Привел себя в порядок, надел свежую рубашку. Накрыл кровать целлофановыми пакетами для мусора и аккуратно разложил одежду By, снятую с раненого в больнице и отправленную в мусорный бак. Ему пришлось изрядно попотеть, чтобы ее собрать. Пришлось изобрести душещипательную рождественскую сказку о нарушенном обещании, гонконгском портном и потерянной кукле. Он нашел то, что искал, но какой толк?

Следом за гардеробом By на целлофан легло содержимое его бумажника, мелочь из карманов, паспорт, шариковый дезодорант, старомодная безопасная бритва без лезвия в пластмассовом футляре, найденная в кармане пиджака. Негусто: ни телефона, ни блэкберри, ни калькулятора. Флешки тоже не оказалось.

Пока Гидеон трудился, рассвело, оконные стекла стали из серых желтыми, город ожил и мерно загудел, разражаясь время от времени истерическими гудками.

Когда расклад предметов на кровати приобрел геометрическую четкость, Гидеон внимательно оглядел свой натюрморт, задумчиво приложив палец к нижней губе. Если его «клиент» привез чертежи нового оружия, то главной задачей было определить, где он их спрятал, — если он, конечно, держал носитель на себе. Не вызывало сомнения, что длинный цифровой ряд, продиктованный раненым китайцем, никак не мог быть искомыми чертежами: даже в сильно сжатом виде они бы представляли собой несравненно более внушительный информационный массив. Чертежи должны были быть сохранены в цифровом виде, а значит, нужно искать микрочип, то или иное запоминающее устройство, голограмму на каком-то носителе или на худой конец CD или DVD.

По логике вещей, ученый должен был носить чертежи на себе или — более экзотический вариант — даже внутри себя… Гидеон поежился и решил, что над вторым вариантом он поломает голову позже, когда завершит изучение скудных пожитков By.