Меч Господа нашего. 4. Прелюдия беды. 5. Мрак под солнцем

Охота была для них делом привычным, они не раз охотились на людных улицах афганских городов, как в своих интересах, так и в интересах страны, от которой они прибыли сюда. Если в Соединенных Штатах Америки — проблемы решалась деньгами и враньем — то здесь они решались кровью…

Схема охоты была стандартная — две пары, работающая и подстраховывающая, в самих парах — разделение то же самое. Один охотится, один подстраховывает. Номер первый, охотник — обычно работает пистолетом, они использовали Вальтер ППК, любимое оружие ликвидаторов мексиканской наркомафии или распространенный в Афганистане русский ПМ. Пистолет должен быть с глушителем. Второй номер — подстраховывает первого с автоматом Калашникова, он открывает огонь на отходе или если первому не удалось выполнить свою задачу. Третий — обычно за рулем и у него же — пульт управления фугасом, обычно рядом паркуют заминированную машину, чтобы прикрыться при отходе подрывом, если все будет совсем хреново. Но машины не было — а было кое-что получше. Автоматический гранатомет и пулемет — полтинник…

— Проверка связи — второй…

— Есть — отозвался Шаки.

— Третий.

— На месте — голос Ника…

Б…дь, только бы быстрее…

В проулке у больницы — теснота и суета, типичная для зоны боевых действий. Какие-то машины, в том числе поврежденные, с выбитыми стеклами. Люди с оружием. Стрельба слышна — под броней ее глушит шум двигателя, но тут она слышна отлично…

— Второй.

— Nada… — отозвался по-испански Шаки.

Ничего…

— Вставай с той стороны улицы.

Какого хрена этому ублюдку делать в больнице? Он что — решил тут укрыться от паков? А все таки зря в свое время им не врезали — если бы году в третьем паков вбомбили бы в каменный век — многое было бы проще сейчас.

— Машина.

Он увидел машину, которая сразу вызвала у него подозрения. Черный, запыленный «Субурбан», внешне не поврежденный — брошен недалеко от входа. Машина старая, еще девяностых годов. Таких здесь немало — бронированных естественно. Старые — они дешевле…

— Вижу.

Он не видел Шаки — но он где-то рядом. Он невысокий, ему легко скрыться в толпе. Ему сложнее…

В машине никого. На хромированном радиаторе, запыленном — какие-то бурые мазки. Сильно похожие на кровь.

Хрен пойми что…

— Второй.

— Ничего.

— Перекрывай улицу со своей стороны.

— Третий.

— Ничего.

— Смотри. Я иду внутрь…

У ворот госпиталя, построенного то ли американцами, то ООНовцами — раздраженный афганец с автоматом попросил документы. Дункан сунул ему карточку, прошел внутрь…

Прямо во дворе — носилки. Трупы — в углу, уже навалом еще одного туда тащат из больницы. Куча мух…

Двери — которые не закрываются. Острый запах крови и лекарств, раненые в коридоре, везде — успели свезти, когда ночью был обстрел, и когда только все началось — а теперь уже некуда. Сочетание китайской пожарной тревоги и Титаника. Освещение работает от дизеля, свет моргает, некоторые лампы не горят. Следы крови на полу — столько, что порой проскальзывают ноги.

— Первый.

— Я внутри. Пока чисто.

Дункан говорил негромко, почти бормотал…

Протискиваясь через толпу, он заметил знакомое лицо. Человек с оружием — дальше, у лестницы на второй этаж. Нервничает.

Американец…

Осторожно. Озабоченная морда, бегающий взгляд… узнавание. Есть!

— Джек. Джек!

Американец дернулся — потом на его лице тоже проступило выражение узнавания. В таком дерьме — нет ничего лучше, чем знакомое лицо. Лицо белого человека. Цивилизованного. Американца, такого же, как и ты.

— Ты какого хрена здесь делаешь?

— Работаю. Так это за тобой нас послали?

— Что?

— Белое пламя — Дункан врал напропалую, код аутентификации он выдумал на ходу.

— Чего?

— Белое пламя. Ты что, не въезжаешь?

— Мать твою, ты что несешь?!

— Ты должен сказать отзыв.

Озабоченная и раздраженная рожа. Ты на работе, спешишь. Тебе это тоже не нравится. Ближе, ближе…

— Какой нахрен отзыв?