Меч Господа нашего. Книга 2. Арабская весна

Русский оказался примерно таким, каким подполковник Г. его и представлял. Среднего роста, ничем не приметный, явно недоедавший в последнее время – но что-то в нем было. После большой алии начала девяностых – подполковнику Г. приходилось иметь дело с русскими, в том числе и теми, которые прошли Афганистан. Они отличались от многих… в них была какая-то суровость, это были еврее – и в то же время не евреи. Многие из них не уважали ни закон, ни устав, действовали, как им вздумается – но в то же время невозможно было представить их дрогнувшими и побежавшими, они предпочитали скорее умереть. В Армии обороны Израиля – главной ценностью считается солдат, он может выдать военную тайну, попав в плен, он знает, что его обменяют на десять, на сто, на тысячу человек – но вытащат и спасут. А вот русские.. по ним можно было бить, и они держали удары до тех пор, пока от них ничего не оставалось. Иногда – подполковник находил в них пугающее сходство с исламскими фанатиками, с которыми они дрались – прежде всего, своей непреклонностью и готовностью на любые жертвы за то, во что они верили. Вот и этот – такой же…

– Как тебя звать? – спросил подполковник. Он и не подумал требовать от солдата много младше его по званию отдать ему честь, в Армии обороны Израиля до этого никому не было дела.

– Михаил. Миша.

– Ты ранен?

– Нет. Просто немного устал.

– Ты должен отправляться в госпиталь. Это нужно.

– Я не хочу в госпиталь. Я хочу освободить мою землю.

– Откуда ты знаешь?

Миша не ответил. Понятно, успели разболтать. Командир специального отряда прикинул, что к чему.

– Ты, значит, с Сектора Газа?

– Да. Я вырос там.

– Где конкретно?

– Укрепленная деревня Незарим.

Неплохо. Заманчиво близко.

– Ты помнишь местность?

– Да. Мы патрулировали тот сектор тоже. Искали ракетчиков и изображали из себя мишени.

– Говоришь по-арабски?

– Я знаю арабский с детства.

– Ты пехотинец?

– Уже нет. Прошел курс специальной подготовки. Я не знаю, как называется это подразделение, оно состоит только из русских.

Подполковник это подразделение знал.

– Почему ты не хочешь присоединиться к своим?

– Я не знаю, где они. Не знаю, какое у них задание. Но я знаю, куда идете вы.

Языки бы оторвать… Но с другой стороны – Йонатан Нетаньяху такому солдату был бы рад до соплей. У него только такие отморозки и служили, вот почему они тогда что хотели то и делали. Почему он – должен послать его подальше?

– Последний вопрос. Тебе кто-нибудь говорил, что ты псих?

Русский не улыбнулся. Как потом понял подполковник – серьезный сукин сын, истинный правоверный.

– Никак нет…

* * *

После того, как русский ушел к ангарам – к подполковнику Г. снова подошел тот самый офицер.

– Я решил его взять – коротко сказал подполковник Г. – в качестве проводника. Вторая группа переходит границу южнее Карни, пусть присоединяется к этой группе. Он жил в Незариме, знает арабский и местность. Может пригодиться. Подберите ему снаряжение, лишний комплект, думаю, найдется.

– Он тощий как смерть, вымотанный – привел последний аргумент офицер – отказался от госпитализации. Может не выдержать.

– Ничего. Поест по дороге. У нас есть колбаса?

– Есть. Не кошерная только.

– Русским на это плевать…

* * *

– Что там?

Их снайпер, вооруженный винтовкой Matrix: Галиль 308 переделанный специалистами Gilboa Arms[16] и превращенный в бесшумную снайперскую винтовку с интегрированным глушителем – передал винтовку лежащему рядом командиру.

– Двести. Чуть вправо от машины. На крыше.

Термооптический прицел предательски высветил прикрытый маскировочной сетью пост на крыше. По данным израильской секретной карты – здесь был детский садик.

Три человека. У двоих – за спиной нечто похожее на ПЗРК советского производства, возможно старые, у которых уже головки самонаведения на последнем издыхании – а возможно и новые, советские, китайские или северокорейские. У третьего – странного вида винтовка, явно крупнокалиберная. Самое то – чтобы врезать по зависшему для высадки десанта вертолету.

Сукины дети… Эти-то откуда…

Самое страшное – что тут были дети. Они видели детей среди боевиков. Мальчишки, одному на вид и семи лет нет – но на поясе подвешена граната. И ведь подорвет, на самом деле подорвет. Сам погибнет – но ему на это плевать…

– Сеанс…

Командир разведывательной группы – в нее входили двенадцать человек, четыре тройки и проводник, того тринадцать – принял гарнитуру рации.

– Давид три на приеме.

– Давид три, это Голиаф. Двадцать минут, повторяю – двадцать минут.

– Вас понял. Нахожусь на позиции, веду наблюдение. Район укреплен подручными средствами, отсюда могу видеть, что улицы перекрыты заграждениями из колючей проволоки и баррикадами. В моем секторе – на крышах ракетчики с ракетными установками, снайперы, один пулеметный расчет. Цели подсветим лазерами. Будьте предельно осторожны, район опасен для авиации, повторяю – будьте предельно осторожны.

– Давид три, тебя понял. Вопрос – посадочная площадка обозначена?

– Голиаф, положительно, посадочная площадка обозначена. Смотрите, не ударьте по нам, как поняли?