Меч грядущего

Корт сжал губы и медленно зашагал по спиральному подъему, чувствуя, что мужчины внизу не сводят с него глаз. Значит, Трон — женщина. Очередной дешевый эффект в стиле роз и перламутра. Криво усмехнувшись, Корт коснулся белой пряди на виске. Ну, если она ждет прекрасного принца, то придется ее разочаровать.

Хрустальная дверь открылась. Пространство за ней было тускло освещено и бледнело перед зрелищем раскинувшейся внизу Валиры. Это была самая высокая точка дворца, стоящего на вершине горы. Стены и крыша огромного зала были из прозрачного, как стекло, материала.

Дверь за спиной Корта со щелчком закрылась.

— Я незнаком с правилами,— внезапно охрипшим голосом сказал он.— Должен ли я поклониться или упасть ниц?

— Диалект у вас варварский,— ответил голос.— И ведете вы себя так же. Хотя, возможно, я слишком многого от вас требую. Вы ведь так долго проспали. Постойте.

Под куполом начало медленно пульсировать и разрастаться голубое мерцание. Потом оно приобрело холодный розоватый оттенок и быстро затопило весь зал. Раскинувшийся внизу город померк и казался теперь почти призрачным.

Зал был таким огромным, что выглядел почти пустым, несмотря на богатство меблировки. Хрупкое изящество скульптур и занятных, порой очень необычных мобилей[1] резко контрастировало с массивными тяжелыми столами, огромными резными шкафами и мраморными колоннами.

Тем не менее убранство зала подчинялось единому замыслу, в нем не было ни одной диссонирующей ноты. Стены и крыша представляли собой прозрачный стеклянный купол. Пол был разделен на разноцветные сектора, краски которых непрерывно менялись, бледнели и ярко вспыхивали снова.

Лицом к Корту на расстоянии нескольких футов расположилась девушка — очень красивая девушка — с

золотисто-рыжими волосами и пристальным взгядом голубых глаз. Предельно короткое платье тускло-серебристого цвета не скрывало стройности ее фигуры и совершенства форм. Если не считать роскошного наряда, ничто не свидетельствовало о ранге незнакомки.

Она сидела на тахте, оценивающе разглядывая Корта.

— Я видела вас спящим,— сказала она.— Тогда вы выглядели иначе. Теперь вы проснулись.

Корт смотрел на нее, чувствуя, как внутри нарастает глухое раздражение, причины которого он не понимал. Алые губы незнакомки изогнулись в мягкой улыбке. Окружающий ее ореол необычности исчез. Теперь это была просто девушка, человек, с которым можно запросто поговорить, а не правительница чуждой Корту цивилизации.

— Меня зовут Ирелла. Ваше имя я знаю. Если вы в состоянии, мы поговорим.— Она улыбнулась.— Можете сесть, если хотите.

— Да.— Корт сел рядом с ней.— Да, давайте поговорим.

— Как вы себя чувствуете?

Он заколебался на мгновение.

— Вполне здоров. Но мне не по себе.

В голубых глазах мелькнуло сочувствие.

— Кассел говорил мне, чего можно ожидать. Вы мало что помните, конечно. Вы заснули так давно и вдруг — раз! — проснулись в совершенно новом мире. Я понимаю, Корт. Вам сейчас нелегко.

Ее сочувствие развязало ему язык.

— Да, это трудно. Мне доводилось читать о подобных вещах, но это были выдумки, не имеющие ничего общего с реальной жизнью. И вот это случилось со мной. Правда, пока я не увидел здесь ничего особенного. Наука существовала и в наши дни. Антигравитация — не чудо. Чудо в том, что я-то не изменился.

В этом все дело, думал Корт. Он не соответствовал новому окружению. Он был настроен на другую волну — тысяча девятьсот сорок пятого года. А эта новая эпоха с ее розовыми городами, с незнакомыми обществом и культурой заставляла его чувствовать себя беспомощным и обделенным. Давным-давно в его жизни была цель, основанная на идеалах двадцатого столетия. Теперь этих идеалов больше нет. Они утратили всякий смысл, и даже фундаменты городов, где он жил когда-то, рассыпались в прах.

А здесь все другое, это цивилизация, о корнях которой ему ничего не известно.

Ирелла, видимо, поняла его состояние.

— Но вы изменитесь, поверьте мне. Я не психолог, но вполне могу представить себя на вашем месте. Сейчас вы даже не знаете, чего хотите. Правда?

Корт провел пальцами по диванной подушке, и та начала гудеть и вибрировать от его прикосновения. Он быстро отдернул руку и встретился с Иреллой взглядом.

— Что-то в этом роде.

— И вас мучают подозрения. Вам многое непонятно, и это вызывает возмущение и обиду. Не стоит обижаться, Корт. В особенности, вам.

Она не сводила с него заинтересованного взгляда.

— Я что, превращусь в любопытный экспонат? Или буду читать лекции в каком-нибудь университете?.. Если здесь, конечно, есть университеты.

«Есть, наверное,— подумал он про себя,— иначе в языке не существовало бы такого слова. Тем не менее они могут очень, очень отличаться от Йельского и всех тех, что были в мои времена».

Ирелла прикоснулась к одному из мобилей. Пластиковые изгибы принялись скользить и вращаться, и мобиль принял вид причудливого маленького водопада.

— Вот. Он приобретает смысл, только когда движется. Тогда становится понятна его цель. С вами будет то же самое, Корт, когда вы начнете действовать, подчиняясь определенному плану.

— Какому плану?