Меч и ятаган

Однажды они долго шли по одному из верхних коридоров, а потом Елена остановилась, запустила руку в узкую расщелину и осторожно вытащила оттуда какой-то сверток. Она бережно развернула его, и Мария ахнула от восхищения. Голуби порхали над галерами, все двигались в какую-то далекую страну с ласковыми зелеными холмами и широкой рекой.

– Это называется мизрах, – сказала Елена. – Элли нарисовала. Мы вешаем ее на стене, указывающей в сторону Иерусалима, чтобы знать, в каком направлении молиться.

Самой ценной реликвией была «Мегилла» – свиток, который передавался из поколения в поколение в семье Элли. Он был покрыт письменами на иврите. Никто из обитателей пещеры не умел читать на этом языке, но мать Элли однажды рассказала ей отрывок из Книги Руфь. Потом у них дома случился пожар, в котором свиток выжил, а вот родители Элли – нет. Теперь свиток бережно хранился завернутым в пропитанную маслом ткань в нише над менорой.

В другом мешке был изысканный серебряный ларец, украшенный филигранно исполненными ветками мирта и ивы.

– А это – этрог… – начала Елена, и тут у них за спиной появился Фенсу!

– Раньше это был уродливый подсвечник, принадлежавший Ингуанесам.

Эта фамилия была знакома Марии – знатная семья из Мдины, одна из самых влиятельных на острове.

– Они тебе его подарили? – спросила она.

– Да они даже не знали, что он у них есть, – рассмеялся Фенсу. – Пылился где-то в сарае за конюшней вместе с сотней подобных вещиц. Я вынес его из тьмы и превратил в то, что помогает славить Господа.

Наконец до Марии дошло, что имелось в виду, и Фенсу ухмыльнулся, заметив выражение ее лица. У знати в Мдине было и так слишком много богатств, поэтому Фенсу время от времени, работая в их роскошных домах, не отказывал себе в удовольствии позаимствовать хрусталь, серебро, медь или латунь. А потом при помощи ювелира Коула Фенсу переплавлял металл в более практичные и менее узнаваемые формы. Этрог оказался лишь одним примером. Из набора латунных блюдец Фенсу смог сделать потрясающую менору, а хрусталь перепродавали или пользовались им сами.

– Мы единственные на всем острове, у кого есть хрустальная ночная ваза, – хвастался Фенсу.

На заработанные деньги он покупал все самое необходимое, но всегда что-то отдавал нуждающимся семьям. «Даже настоящим язычникам», – сказал ей он.

Снова Мария всю ночь пролежала без сна, беспокойно ворочаясь.

Они – евреи и воры.

Ее трясло от страха. А вдруг адский огонь в два раза горячее, если ты согрешил дважды?

Несмотря на все ее молитвы, Бог хранил молчание и не спешил высказывать свою волю по данному делу. К утру Марии после долгих размышлений удалось самостоятельно уменьшить тяжесть совершенных евреями преступлений до мелких и незначительных. Она, конечно, испытывала благоговение перед знатью Мдины, но особого дела до них ей не было. Каменщика, который работал вместе с отцом, переехал на экипаже один из сыновей Ингуанесов, и несчастного разорвало пополам в буквальном смысле этого слова. Отец сказал, что жертве выплатили сумму достаточную, чтобы прокормить крысу. И как после подобного поступка осуждать Фенсу? Во всем этом даже была какая-то своеобразная справедливость, которая нравилось Марии. Как будто Фенсу просто немного перераспределил богатства, почему-то скопившиеся в руках лишь одной семьи на всем острове.

Мария не была ни глупой, ни совсем уж наивной и понимала, что просто ищет оправдания. Да, она готова делать это, говорила она себе, но сама никогда не станет совершать ничего действительно плохого. Поэтому в тот день, когда она вернулась в Мекор-Хаким, и на следующий день, и на следующий она всегда следила за всем, что могло бы указывать на Люцифера. Каждый день Елена, Фенсу и все остальные поражали ее своей обыкновенностью. Ей нравилось их приподнятое настроение и горячий хлеб, игры и смех. Иногда у нее возникало смутное ощущение, что все словно перевернуто с ног на голову, что во тьме на самом деле живут жители солнечного Биргу, а обитатели пещеры Мекор-Хаким купаются в свете. И прежде всего Елена.

Однажды вечером Лука заметил кожаные ножны, которые Фенсу подарил Марии:

– А это у тебя откуда?

– Выменяла на гуано, – не моргнув глазом соврала она.

– Гуано тебе не принадлежит! С сегодняшнего дня все неси домой! – грубо отрезал он, забрал у нее ножны и оставил себе.

Елена была права, подумала Мария. Он ничего не должен знать.

Мария надеялась, что ей и дальше будет удаваться избегать встреч с Виллано, но долго так продолжаться, конечно, не могло. Однажды, выходя из пещеры, она столкнулась с ним на том самом месте, где когда-то он застал ее врасплох. Заметив приближение огромной фигуры, она отпрыгнула в сторону, но Виллано усмехнулся, показав полный рот темных зубов. Мария поняла, что бежать ей некуда, разве что прыгать в море. Она схватила камень, готовясь защищаться. Виллано посмотрел на нее долгим взглядом, а потом улыбнулся и расхохотался.