Меч и ятаган

Томас кивнул; сердце словно окутал саван.

– А я-то думал, что между нами что-нибудь изменится… Ведь ты когда-то был моим другом.

– Пока не раскрыл подлинную твою сущность. Я сказал все, что хотел. Ты здесь. Так и быть, дерись, коли приехал. Но когда все кончится, чтобы ноги твоей здесь не было. Уезжай безвозвратно.

– Спасибо на добром слове. Но у меня к тебе еще вопрос.

Тонкие губы сэра Оливера сжались в змеистой улыбке, став еще тоньше.

– Я так и знал, что он его задаст, – проронил он с сухой язвительностью, словно обращаясь к какому-то невидимому собеседнику.

– Тогда скажи мне… – Томас смолк, охваченный неуверенностью. Спрашивать, откровенно говоря, было боязно. Ну да была не была. – Она жива? Мария, что с ней? Как она?

– Умерла.

– Что?!

В глазах сэра Оливера мелькнул сполох, вслед за чем лицо будто окаменело.

– То, что слышал. Мария умерла. Для тебя, Томас. С того самого дня. И больше меня о ней не спрашивай, иначе, видит Бог, я удушу тебя здесь же, собственноручно.

Глава 17

По окончании трапезы Томас с Ричардом в сопровождении ординарцев Великого магистра проследовали к обители английских рыцарей – преобразованному в гостиницу дому, который некогда принадлежал каким-то виноторговцам, а затем его, обосновавшись на острове, постепенно прибрал к рукам Орден. Поставив наземь дорожные сундуки постояльцев, ординарец постучал в дверь и притих в ожидании.

Вот в недрах дома зашаркали шаги, и дверь отворилась. Зайдя в некогда такой знакомый зал, Томас огляделся и между делом посмотрел на слугу – сутулого старика в льняной рубахе, обвислых панталонах и башмаках. Неверный свет от медного подсвечника бросал тусклые блики на морщинистое, одутловатое лицо.

– Зачем пожаловали, господин? – громким и тонким голосом спросил старик, туговатый, видимо, на ухо.

– Я английский рыцарь Ордена. Меня и моего эсквайра определили здесь на постой.

– Так вы англичане? – заметно удивился старик. – Милости просим. Вы у нас, можно сказать, первые почитай что за десять лет. Английский рыцарь у нас квартирует всего один.

Пока он говорил, Томас его узнал, а узнав, улыбнулся.

– Боже правый! Дженкинс, уж не ты ли это?

– А как же. Он самый. – Старикан прищурился, близоруко оглядывая позднего гостя. – А вы кто такой будете, что знаете меня по имени?

– Неужто ты меня не узнаёшь? А я-то думал, вспомнишь.

Старик поднял подсвечник и вгляделся в лицо Томаса, теперь уже вблизи.

– Так это… – Блеклые глаза его расширились. – Нет, не может быть. Это же… сэр Томас! Томас Баррет! – изумленно обрадовался старик. – Матерь Божья! Сэр, я ж вас уже и видеть не чаял!

– А я вот он, легок на помине, – рассмеялся Томас. – А как там другие наши слуги? Харрис, Чепмен?

Щербатая улыбка старого слуги потускнела.

– О-хо-хо. Все уже на том свете, сэр. Я один остался.

– А тебе, если я не ошибаюсь, на сегодня все семьдесят будет?

– Шестьдесят восемь, сэр, – хмуровато уточнил Дженкинс. – В декабре стукнуло.

– Так что ж тебя здесь до сих пор держит, на службе?

– А куда мне еще податься, сэр? Меня уж и не ждет никто. А пока тут квартирует хоть один английский рыцарь, я вроде как при деле.

– Что за шум? – грянул из затенения голосина, напоминающий рык. – Что там у тебя творится, Дженкинс? Старый ты чертяка! Кто эти друзья-приятели?

Из коридора в зальцу ввалился какой-то здоровяк с бычьей шеей (если можно считать таковой переход между коротко стриженной головой и плечищами). В подслеповатом свете подсвечника детина смотрелся на десяток лет младше Томаса (разница в возрасте, не скрываемая даже запущенной щетиной на щеках). На вновь прибывших он посмотрел сдвинув брови.

– Томас Баррет, значит? – пахну́л он кислым вином, услышав имя рыцаря. – Наслышан. Только не помню толком от кого. Ну а я, стало быть, сэр Мартин ле Гранж, из Уиклбриджа, близ Херефорда. Слыхали, наверное?

– Увы, нет.

– Значит, много потеряли. Ну что ж, устраивайтесь, – обратился он к вновь прибывшим, – Дженкинс о вас позаботится. А я сейчас на боковую. Совсем уж было заснул, да тут вы нагрянули. Так что поговорим с утра, идет?

И он, повернувшись, исчез в проеме коридора.

– Н-да, прием не из самых радушных, – ухмыльнулся Ричард. – Он всегда такой… приветливый?

– Только когда в подпитии, – успокоил Дженкинс.

Томас деликатно кашлянул.

– Не соблаговолишь ли показать наши апартаменты?

– Да господи, сэр Томас, о чем речь! – радостно засуетился слуга. – Чего я стою как истукан! А вы тоже хороши, не подгоняете… Пойдемте-ка за мной.

Он с готовностью подхватил одной рукой сундук, другой – подсвечник. Томас, нежно перехватив старчески дряблую руку, заставил его опустить громоздкую ношу.

– Багажом займется Ричард. Он у нас молод, силен.

– И чертовски устал, – вставил оруженосец.

– Тем более что в твоем возрасте, Дженкинс, – пропуская намек мимо ушей, заметил Томас, – перенапрягаться вредно.

Старый слуга выпрямил спину и гордо выпятил подбородок.

– Я прислужник английской обители, и этим все сказано. Это мой долг.