Меч и конь

Корум продолжал слышать песню Гофанона. И если начиналась она гордыми строфами, то сейчас звучала как грустная погребальная песнь. И не сопровождали ли ее далекие звуки арфы?

Создали могучий клинок
Вместе бессмертный и смертный.
Он – для героя-вадага.
Это Корума меч.

На свет этот меч появился
Не только для битв кровавых —
Не только плоть он ранит.
Несет он больше чем смерть!

Так забудь же, клинок, Гофанона!
Лишь Коруму верно служи!
Рази мабденов врага!
От битвы не уклоняйся!

Внезапно меч надежно лег в правую руку Корума, и ему показалось, что тот был при нем всю жизнь. Рукоятка лежала как влитая, и оружие казалось невесомым. При свете луны Корум стал рассматривать меч со всех сторон, удивляясь его остроте и надежности.

– Да, это мой меч, – сказал он. К нему снова вернулось то, что было давно потеряно и забыто. – Это мой меч.

И тому, кто даст тебе имя,
Храни до конца ты верность!

Гофанон резко оборвал песню. Глаза его открылись. В них стояло смешанное выражение мучительной вины, сочувствия к Коруму и в то же время триумфа.

Повернувшись, он поднял голову к луне.

Корум проследил за его взглядом и был поражен видом огромного серебряного диска, заполнившего собой все небо. Он не мог оторвать от глаз диска, вадагу казалось, что он тонет в лунном серебре. Корум видел лица, сражающиеся армии, безлюдные пространства, разрушенные города и бесплодные поля. Он видел себя, хотя смотрящее на него лицо было чужим. Принц видел меч – но не тот, что он держал в руках. Его меч был белым, а тот, другой, – абсолютно черным. Он увидел Джери-а-Конела. Он увидел Медб. Он видел Ралину и многих других и всех их любил, но лишь одна Медб вызывала у него страх. Затем возникла арфа Дагдага и обрела вид юноши, чье тело отливало странным золотым цветом, и Дагдаг, как ни странно, сам был арфой. Корум увидел огромного белого коня и знал, что это его конь, но опасался, примет ли тот его. Перед Корумом предстала равнина, затянутая снежной белизной, и на ней появился одинокий всадник: плащ на нем отливал алым; оружие и доспехи были теми же, что носят вадаги, одна рука здоровой, а другая отлита из серебра, правый глаз прикрыт искусно вышитой повязкой, и черты лица были чертами вадага – Корума. Но Корум понимал, что всадник – это не он, и принц задохнулся от страха, стараясь не смотреть на всадника, который все приближался. На лице наездника было выражение насмешливой ненависти, а в единственном глазу – неуклонная решимость убить Корума и занять его место.

– Нет! – закричал Корум.

Облака затянули диск луны, и ее свет померк. Корум стоял на кургане Кремма в дубовой роще, в том месте, где обитает сила, и в руке он держал меч, равного которому не существовало на Земле; а когда он опустил взгляд на холм, то увидел, что рядом с ним стоят и Гофанон с Хисаком Солнцекрадом, и Джери-а-Конел, и рыжеволосая Медб Длинная Рука – и все они смотрят на него так, словно хотят помочь и не могут.

Корум не знал, почему он так отреагировал на выражения их лиц, когда вскинул меч над головой и сказал тихим твердым голосом:

– Я Корум. Это мой меч. И я один.

Затем все четверо спустились с холма и вместе с ним вернулись в Каэр Малод, где продолжалось шумное празднество – но никто из участников пира не знал, что произошло в дубовой роще, залитой светом полной луны.

Глава пятая Отряд всадников

Корум спал долго, до самого утра, и видел много снов. Голоса рассказывали ему о ненадежных героях и благородных предателях, он видел мечи – и тот, что получил во время обряда в дубовой роще, и другой, черный клинок, который, как и арфа Дагдага, мог принимать различные обличья, словно в нем обитал дух особо могущественного демона. А когда смолкали голоса и меркли видения, он снова и снова слышал одни и те же слова: «Ты Воитель. Ты Воитель».

А порой хор голосов внушал ему:

– Ты должен идти путем Воителя.

«Но что же это такое, – пытался понять Корум, – как не путь мабденов, которым он поклялся помогать?»

А хор все повторял:

– Ты должен идти путем Воителя.

Неожиданно пробудившись, Корум громко сказал:

– Мне не нравится такой сон.

Произнеся эти слова, принц окончательно проснулся.

Рядом с постелью стояла Медб, уже одетая, бодрая и полная решимости.

– Что за сон, любовь моя?

Пожав плечами, он попытался улыбнуться.

– Ничего особенного. Наверно, сказались события прошлой ночи.

Корум посмотрел ей в глаза и почувствовал, как в душу закрадывается легкий страх. Потянувшись, он сжал ее нежную, прохладную и сильную руку.

– Ты в самом деле любишь меня, Медб?

Она смутилась.

– Да, люблю.

Он посмотрел в сторону сундука, на резной крышке которого лежал меч, врученный ему Гофаноном.

– Как мне назвать этот меч?

Медб улыбнулась: