Меч и Крест

не без труда разобрала она чудной архаический почерк, с витиеватыми росчерками и завитушками,

— имею честь пригласить вас в ночь с 6 на 7 июля на большой шабаш в вашу честь на первой Горе Киева.

Увы, состоится ли это торжество, зависит только от вас. A la guerre сотте a la guerre[5]. И, к несчастью, на сто вопросов я не могу дать вам сейчас ни одного ответа.

Но ничто не в силах запретить мне предложить вам прогулку на исходе заката на второй Горе Города. Приходите и не бойтесь, Василий не причинит вам зла! Он поможет. Прочие объяснения вы получите в башне первого дома на Ярославовом Валу, если будете вежливы с Ним.

К. Д.

На дне конверта оставалось еще что-то, и лихорадочно встряхнув его, Катя выронила на пол три старых больших ключа, головки которых изображали ушастые кошачьи морды. И застыла, таращась на них пустым, остановившимся взглядом.

Глава шестая, из которой мы узнаем, что главной особенностью ведьмы является хвост

Ведьма, во первыхь, имѣеть хвост: это главный признакъ, по которому она узнается… Случалось поймать иную вѣдьму; коль скоро начиналась съ нею расправа, необходимая въ такихъ случаяхъ, оказывалось, что она не вѣдьма, а самозванка.

«Обычаи, поверья, кухня и напитки малороссиян»

Не успела Маша вставить ключ в замок, как услышала беспокойные мамины шаги, грозово устремившиеся в направлении входной двери.

— Ой, что я маме скажу?! — горестно проплакала она.

— Чтоб это была твоя самая большая проблема! — беспроблемно отозвалась Даша, не в силах оторвать взгляд от своих новых двухсантиметровых когтей.

Ее кровные ногти вечно ломались и еще ни разу не достигали сей вожделенной длины. Белые косички, отросшие за ночь ровно вдвое, тоже скорее обрадовали, чем напугали безработную певицу. (Конечно, Чуб понимала: это чертовски странный феномен. Но все равно не могла удивляться ему раньше, чем выпьет две чашки кофе.)

Маша безуспешно попыталась пригладить анархию на своей голове и, боязливо надавив на шар дверной ручки, тут же спрятала руки за спину, хотя ее ногти удлинились почему-то совсем чуть-чуть — не больше чем на три-четыре миллиметра.

Как и следовало ожидать, мать уже стояла на пороге, заранее открыв рот, в недрах которого бурлили сто пятьдесят вопросов. Но при виде Маши в сверкающем лоскутном пиджаке с перманентом Аллы Пугачевой все они разом застряли у нее в горле.

— Вы кто? — агрессивно сощурилась женщина, нервно роясь в кармане халата в поисках очков.

— Это я, мамочка, — пискнула Маша.

— Ты?! Боже мой, доча, что с тобой сделали?

— Э-э-э…

— А хорошо ей, правда? — бодро встряла Чуб. — Это моя парикмахерша ее закрутила. Бесплатно! — со значением выговорила она, опытным взглядом конферансье определив: для подобной тетки «бесплатно», должно быть, — очень серьезный аргумент.

— Ну, если бесплатно…

Мать перевела растерянный взгляд на Землепотрясную Дашу, с ужасом взирая на ее расплывшийся за ночь сценический грим и сверкающий стразом нос. Ей явно хотелось спросить: «А это кто такая?», но она мужественно сдержалась, хоть Маша и подозревала: выдержки ее хватит ненадолго. Исповедуемая матерью религия гостеприимства еще ни разу не проходила испытания на выносливость. Родители любили принимать гостей, но это были их званые и «жданные» гости, в то время как Маша за всю свою двадцатидвухлетнюю биографию никогда не приводила в дом подруг, а тем паче таких.

— Где же вы были? — вспомнила мама главный вопрос минувшей ночи.

Маша жалобно поглядела на нее.

— На вечеринке, — молниеносно пришла ей на помощь Даша. — Знаете, так весело было! Только полчаса назад разошлись.

— В пижаме? — уточнила мать поражение.

— Ах, это… — заулыбалась Даша. — Представляете, Машка на спор приехала туда в пижаме. Мы все думали, что она проспорит, а она — вот!

— По городу? На велосипеде? — только и смогла сказать мать, бессильно пытаясь представить свою тютю-дочь в роли азартной спорщицы.

— Да тут недалеко… — Даша бездумно махнула рукой куда-то вправо.

— И что же ты не позвонила? — сделала мать последнюю попытку разобраться в происходящем.