Мечь и перо (Часть 1)

- Да, во дворце. Фахреддин до последних дней проводил все свое время с рабынями, живущими во дворце. Эмир сам обещал отдать Дильшад за Фахреддина. А раз так, как мы можем поймать интриганов и грабителей? Что мы можем поделать там, за стенами дворца, в то время как почтеннейшая дочь эмира Гатиба-ханум поддерживает отношения с нищим поэтом и стремится выйти за него замуж, а сам хазрет эмир и его уважаемая супруга обедают вместе с этим поэтом? Если вы потребуете бросить в темницы интриганов и бунтарей, нам придется начать с дворца эмира. Если бы Фахреддину не сообщили из дворца об отправке письма халифу багдадскому, с гонцом Хаджибом не случилось бы это позорное несчастье.

Лицо эмира вытянулось от изумления.

- Если бы Фахреддину не сообщили из дворца?!

- Да! Фахреддину из дворца было послано письмо.

- Ты обязан доказать это. Не лей на других грязь, желая обелить себя.

- Уважаемый хазрет эмир должен верить своим слугам.

С этими словами Хюсамеддин достал из-за пазухи письмо и протянул эмиру.

- Пожалуйста прочтите.

Эмир развернул письмо и прочел вслух:

"Жизнь моя, Дильшад!

Получил твое письмо. Мне передали все, что ты хотела сказать. Не верь письму, которое тебе прислали. Напиши подробно, что ты слышала во дворце. Я никогда не брошу тебя.

Фахреддину,

Правитель Гянджи вскинул глаза на Хюсамеддина.

- Как оно попало в твои руки?

- Его передала мне Себа, рабыня Гатибы-ханум.

- Почему она это сделала?

- Себа-ханум хотела доказать эмиру свою преданность. Передавая мне письмо, она просила, чтобы я отнес его вам. Пусть теперь сам хазрет эмир даст оценку нашему положению. Что могут поделать его слуги за стенами дворца? Зачинщиками всех этих козней и интриг являются Фахреддин и его друг Низами. Если бы они, обратившись к азербайджанскому народу, сказали: "Успокойтесь!" - в стране тотчас воцарились бы тишина и спокойствие.

Эмир уловил в словах Хюсамеддина нечто иное, чем тревогу за положение в стране. Несомненно, в нем говорила ревность.

- Соображай получше,--сказал правитель Гянджи. - Для брака Гатибы недостаточно простого обещания. Когда наша дочь будет выходить замуж, об этом узнают халиф и весь Багдад. Слухи, которые ходят на этот счет, - есть результат нашей определенной политики. Ты должен знать, что судьбы Дильшад и Гатибы уже предрешены. Дильшад в скором времени будет послана в подарок халифу, а Гатиба построит свое счастье с тобой. В этом можешь не сомневаться. Фахреддин больше не увидит Дильшад. Я велел заключить Дильшад под стражу еще до этого письма. Ты сам знаешь, нам неоткуда ждать помощи. Поэтому мы не можем прибегнуть к силе войск и наказаниям. Пока что остается одно: прикинуться добренькими и ждать, чтобы выиграть время. Ступай, будь бдительным и осторожным на своем посту. А рабыню Себу-ханум пришли ко мне.

Хюсамеддин поклонился и вышел. Эмир, глядя ему вслед, криво усмехнулся.

- Глупец, мечтатель! Если бы я собирался отдать мою дочь за подобного тебе простого вояку, я скорее отдал бы ее такому бесстрашному храбрецу, как Фахреддин, и с его помощью укрепил бы свою власть. Нет, я не отдам мою дочь, достойную быть женой большого хекмдара, за первого встречного!

Вошла Себа-ханум, разодетая как пава. Идя к эмиру, она нацепила на себя все свои драгоценности - редкие жемчуга, дорогие кораллы, приобретенные с помощью обмана и всевозможных хитростей.

Эмир впервые видел Себу-ханум. Он смотрел на ее круглое матовое лицо, смелые черные глаза, губы, похожие на лепестки роз, красивые узкие руки, украшенные алмазными кольцами, изящные лодыжки ног, схваченные изумрудными браслетами, и в нем загоралась кровь.

"Редкой красоты цветок!" - подумал он, поерзывая на тюфячке.

- Подойди ко мне ближе, красавица! - сказал эмир Инанч, беря Себу-ханум за руку и притягивая к себе...

Когда Себа-ханум получила приглашение пожаловать к эмиру, она мечтала в душе понравиться ему, поэтому и нацепила на себя все свои драгоценности. Увидев, что эмир мгновенно воспылал к ней страстью, она подумала: "Отныне нет во дворце рабыни более счастливой, чем я, - ведь всем известно, эмир добивается близости лишь тех девушек, которые обладают редкой красотой".

Хадже Мюфид внес в комнату эмира таз и кувшин с водой, и рабыни дворца сразу поняли, что Себа-ханум "удостоилась великой чести" правителя Гянджи. Расхаживая по длинному коридору, они с нетерпением ждали, когда Себа-ханум выйдет от эмира.

Когда хадже Мюфид, покончив со своими обязанностями, вышел из комнаты с тазом и кувшином, эмир Инанч снова припал к губам Себы-ханум.

- Ты самая приятная и красивая девушка среди моих рабынь, - сказал он.- Отныне ты будешь очень часто удостаиваться подобной чести. Ты оказала мне большую службу, заполучив письмо Фахреддина. Теперь ты будешь каждый день приходить ко мне и передавать обо всем, что увидела и услышала. Я прикажу построить для тебя за стенами дворца прекрасный дом, подарю служанок, рабов и слуг. У тебя будет свой дворец!

Услышав это, Себа-ханум с большим искусством поднесла руку к глазам и горько заплакала.