Мечь и перо (Часть 1)

Фахреддин, получив приглашение, явился к другу за несколько часов до назначенного времени, желая принять участие в подготовке к приему. Он распорядился доставить из своего дома кое-какие вещи, необходимые в подобных случаях, дал деньги для закупок на базаре.

Рена и Низами были благодарны Фахреддину за помощь. Их удивляло лишь одно: от былой грусти и тоски Фахреддина не осталось и следа. После отъезда Дильшад они ни разу не видели его веселым. Сегодня же он был оживлен и радостен.

Низами смекнул, что у Фахреддина есть хорошие вести.

- Открой друзьям причину своей радости, и мы разделим ее.

Фахреддин, восторженно сверкая глазами, пожал руку Ильяса.

- Моя радость - предвестник будущего счастья! - воскликнул он. - Вчера мне стало известно, что Дильщад не в Багдаде, она во дворце!

- Кто передал тебе это?! - удивился Ильяс.

Фахреддин подробно рассказал Ильясу, как он был на приеме у Абульуллы, встретил Себу-ханум и о чем они говорили.

- Сегодня вечером Себа принесет от эмира письмо, и мы пойдем с ней во дворец.

- Она поведет тебя не во дворец, а на тот свет или в тюрьму,предостерег Ильяс. - Опять ты обманут. Но меня больше огорчает другое, почему ты сразу же не пришел ко мне и не расскачал обо всем? Разве ты не знаешь, какое сейчас сложное время? Едет атабек, и эмир трясется за свой пост. Он любой ценой стремится убрать из среды народа людей, которые сплачивают гянджинцев и подбивают их подавать жалобы атабеку. Из них самым неугодным эмиру человеком является мой храбрый, но простодушный друг Фахреддин. Тебя хотят убить во дворце, Себа способствует этому. А Дильшад давно в Багдаде.

- Невероятно!

- Это так. Уверяю тебя, Себа-ханум замышляет новое дикое преступление. Не веришь - вот письмо, прочти его. Это пишет Кызыл-Арслан, он перечисляет имена девушек, отправленных халифу, и указывает, откуда они.

Фахреддин, быстро пробежав письмо глазами, удостоверился, что Ильяс говорит правду.

- Я убью эту гадину! Пока Себа жива, она будет делать пакости! воскликнул он.

- Действуй осторожно! - посоветовал Ильяс.

На этом разговор оборвался, так как сообщили о приходе Наджмеддина.

Фахреддин и другие аранцы, встретив шемахинцев во дворе, повели их к дому. Низами приветствовал гостей на пороге.

- Добро пожаловать! Вы принесли в бедный дом поэта счастье и радость, - сказал он. - Прошу садиться.

Наджмеддин и его товарищи сели.

- Весть о предстоящем приезде в Гянджу элахазрета атабека дала нам возможность удостоиться чести встретиться с представителями уважаемого хазрета Хагана! - обратился хозяин дома к гостям.

Наджмеддин встал.

- Еще до того, как стало известно о поездке элахазрета атабека в Гянджу, хазрет хаган собирался послать к поэту Низами свою делегацию. Когда мы отправлялись в путь, хазрет Хагаин наказал нам увезти из Гянджи драгоценный алмаз.

Низами ответил короткой благодарностью:

- Я весьма признателен хазрету хагану за столь высокую оценку скромного труда поэта.

- Хазрет хаган просил нас передать уважаемому поэту свою искреннюю просьбу. Святое желание хагана заключается в том, чтобы уважаемый поэт изложил любовную историю Лейли и Меджнуна в форме поэмы.

- Я готов исполнить желание хазрета хагана.

- Но хазрет хаган выражает также пожелание, чтобы уважаемый поэт написал поэму не по-азербайджански, а на языке высших слоев общества, то есть по-фарсидски, ибо хазрет хаган незнаком с азербайджанским языком. Он может разговаривать и читать только по-фарсидски. Несомненно, вы лучше нас знаете, какой язык и какие стихи по душе хазрету хагану.

Низами почувствовал, что эти слова задели его друзей-азербайджанцев. Желая предотвратить ссору, он сказала.

- Я прекрасно понимаю мысли хагана. Несомненно, хаган прав, называя фарсидский язык языком высших слоев общества. Говоря о языке высших слоев общества, он имеет в виду свой дворец и придворных. Хазрет хаган считает своих придворных и себя представителями высшего слоя общества. Все верно. Придворные - это одно общество, а народ, живущий за стенами дворца, совсем другое. И вам и нам известно, что придворные ширваншаха, как и сам ширваншах, не говорят по-азербайджански. Возможно, это вполне объяснимо. Вместе с тем у меня есть и другие соображения, чтобы написать поэму "Лейли и Меджнун" по-фарсидски. Люди, читающие литературу по-фарсидски, пока еще не знакомы с этой литературной формой. Великое произведение поэта Фирдоуси "Шахнамэ" следует считать скорее историческим трудом, нежели большой поэмой. Любовь описана им с большим искусством и все-таки недостаточно убедительно. Мне кажется, хазрет хаган поручил написать поэму по-фарсидски мне с тем, чтобы она послужила руководством и образцом для других поэтов, пишущих на этом языке.

Посветлевшие лица азербайджанцев говорили о том, что ответ Низами пришелся им по душе и успокоил их. Это почувствовал и Наджмеддин. Он не мог не знать, что просьба ширваншаха заденет национальные чувства азербайджанцев. Слова Низами разогнали надвигавшуюся грозу. Это обрадовало Наджмеддина, и он перешел ко второму поручению ширваншаха.