Мечь и перо (Часть 1)

- Не верь, что удача будет сопутствовать эмиру. Я убежден, если сыновья Эльдегеза укрепятся у власти, эмир Инанч не останется правителем Гянджи. Стремясь укрепить свою власть на будущее, они назначают на высокие посты своих людей. Сельджукские царевичи, несмотря на падение их государства, начали создавать сбои правительства в Кермане, Ираке и даже Мосуле. Поэтому сыновья Эльдегеза вынуждены пока действовать осторожно. Но, ясно, они не оставят на высоких постах людей, которые властвуют в Азербайджане со времен сельджуков. В настоящий момент политические события в странах Востока вселяют в нас надежду на удачу и счастье. Халифу не завладеть тобой! Он сидит на прогнившем троне и не доживет до этого дня.

Дильшад не хотела верить обнадеживающим словам Фахреддина.

- Не наивно ли это, Фахреддин,- жить надехщэй на счастье, полагаясь на ход, событий? Подстерегающее меня несчастье близко. Если ты хочешь спасти меня, увези поскорей из дворца и спрячь куда-нибудь, иначе будет поздно.

- Уверяю тебя, тем, кто желает нашего несчастья, не придется торжествовать. Мы же будем счастливы! Я построю наше счастье на их могилах. Я не буду похищать тебя из дворца, как вор. Я освобожу тебя, как герой, и отвезу в твой родной Байлакан. Ты увидишь своих родителей, забудешь все печали.

Дильшад, я разрушу мерзкие стены эмирского дворца и освобожу сотни таких же несчастных, как ты. Я дам свободу не только тебе одной. Не быть мне Фахреддином, если я не превращу в руины стены этой тюрьмы - дворца, полного роскоши, гнета и горя, и не создам на его месте кладбища. Верь мне! Освободив тебя, я разорву также невидимые цепи, под тяжестью которых сгибаются сотни пленниц, облаченные в саван нарядов и драгоценных украшений. Но пока об этом никому ни слова! Хотя жители дворца - пленники, страдающие от гнета господ, тем не менее это опасный народ, ибо для того, чтобы жить более или менее спокойно, они вынуждены отнимать покой у других. Во дворце эмира счастье одних построено на несчастье других. Мерзкая вещь!

Все это было хорошо известно Дильшад.

- Верно, Фахреддин, дворец - гнездо интриг, там царят зависть, ненависть и ревность. Рабыни и наложницы эмира страдают от гнета его главной жены Сафийи-хатун. Живущим во дворце рабыням приходится выслушивать от нее такую грязную брань, какую ты не услышишь из уст самого безнравственного проходимца. Извини меня, Фахреддин, во дворце даже те, кого нельзя назвать в полном смысле слова продажными женщинами, ведут развратный образ жизни. Они вынуждены быть безнравственными, чтобы распалить страсть эмира и удостоиться его чести. Во дворце трудно не быть льстецом. Все помыкают несчастными рабынями, начиная от хадже Мюфида, кончая последним слугой. Они могут наговорить на бедных рабынь эмира все, что им вздумается. Во дворце трудно жить, если ты не сплетничаешь, не лжешь, не продаешь другого. Сафийя-хатун, приревновав меня к мужу, приставила ко мне шпионом своего личного евнуха хадже Зюрраса. Это отвратительный араб. Всякий раз, когда я вижу его, я едва не лишаюсь чувств от омерзения. Подумай сам, от какого гадкого человека зависит моя судьба! Если ты не пожалеешь меня и не изменишь моей жизни, мне останется одно покончить с собой.

Фахреддин утешил Дильшад и простился с ней, потому что сзади приближался роскошный тахтреван, сопровождаемый четырьмя всадниками. В нем находилась Себа-хакум, а сопровождающие ее всадники были из личной конной охраны эмира, из чего всем становилось ясно, что между Себой-ханум и эмиром существуют весьма близкие отношения. Многие обитатели дворца, принимавшие участие в шествии, чувствовали: Себа-ханум замышляет новую интригу, - и сердца их наполнялись страхом.

Окно нарядного тахтревана не было занавешено, и Фахреддин узнал Себу-ханум. Она сделала вид, будто не замечает его,- увидев, что Фахреддин разговаривает с Дильшад, она поняла, что ее проделки разоблачены.

Себа-ханум двигалась за тахтреваном Дильшад, чтобы следить, с кем она будет разговаривать. Увидев Фахреддина на коне, она в страхе замерла, так как чувствовала, что он не простит ей ее козней. Себа-ханум послала к нему одного из всадников с просьбой, чтобы он подъехал к ней. Но Фахреддин пренебрег приглашением.

Группа гянджинцев во главе с Низами встретила поэтессу Мехсёти-ханум и совопровождающих ее лиц у источника "Али-булагы". Первыми с коней спрыгнули Низами и Фахреддин. Тахтреван Мехсети-ханум был вмиг окружен многоголовой толпой. Здесь были поэты, литераторы, музыканты, любители поэзии и музыки. Друзья и ученики Мехсети-ханум засыпали букетами цветов ее тахтреван. Раздались звуки приветственной музыки.

Фахреддин и Низами, поддерживая старую поэтессу под руки, помогли ей сойти на землю. Мехсети-ханум обняла, расцеловала друзей.