Меч и Роза

Оглядевшись по сторонам, Роза примкнула к группе пожилых женщин. Затерялась среди их крупных фигур. Сама-то она была хрупкой и невысокой. Хоть спрятаться за женщинами получилось, покоя это не прибавило, а вот воздуха стало значительно меньше. Голова закружилась, и чтобы не упасть, Роза сползла на пол.

Прижалась спиной к стене, обняла себя за колени. И затряслась еще сильнее.

Страх пожирал Розу изнутри.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Он толкнул его в плечо и недовольно пробурчал:

– Ты, верно, собрался забрать всю славу и добычу себе?

Ахлф – тот самый, что получил толчок в плечо, резко обернулся. Влажный ветер взметнул его выгоревшие, собранные в небрежную косу, волосы. Голубые глаза – удивительно чистые для такого темного человека, коим являлся Ахлф, недобро блеснули.

– Я никого не жду, – огрызнулся он, – и то, что ты со своими людьми столь нерасторопны – не моя вина.

Взгляды двух воинов – Ахлфа и Гелимера скрестились в молчаливой схватке.

Все знали, что Гелимер – сын вождя, претендовал на лидерство и ждал, когда его отец завершит свой путь в этом мире.

Так же все знали, что Гелимер питал особую «любовь» к Ахлфу.

На то, безусловно, имелись веские причины.

Дерзкий, сильный и не подчиняющейся никому, Ахлф вызывал всегда два ярких чувства.

Ненависть и восхищение.

Ненависть питали к Ахлфу те, кто не смог побороть в себе чувство зависти и не сумел признать его явные воинские достижения.

Восхищение испытывали к Ахлфу те, для кого он стал чуть ли не божеством. В нем воины видели воплощение истинного предназначения мужчины.

Силу, мощь и воинскую доблесть.

Бесстрашие Ахлфа, его мастерство, его речь и просто брошенный взгляд – все это всегда поднимало боевой дух у воинов.

«Хочешь одержать победу – бери на войну Ахлфа», – эта фраза вжилась в сознание людей, в том числе и вождя, доживавшего свои последние дни в своей северной крепости.

И они вновь позвали его.

Сотни кораблей покинули порт и устремились к северным берегам Африки, чтобы нанести сокрушительный удар по империи, долгие годы терзавшие их родные земли.

В этот поход отправился и единственный сын вождя – Гелимер, мечтавший завоевать на войне не только богатство и славу, но и признание людей.

Но между ним и людьми всегда стоял Ахлф, и от того ненависть к нему была особенно сильна.

Схватку взоров первым прервал Гелимер.

Выдохнул, стиснул челюсти и бросил людям, что стояли за его спиной:

– Живее!

Ахлф криво усмехнулся. Кивнул людям – сотни верных ему воинов, прошедших и огонь, и воду со своим господином, поймали его красноречивый взгляд.

Ахлф блеснул в улыбке крепкими зубами.

Выхватил меч. Лезвие его заискрилось под лучами полуденного солнца.

– Мои воины! – зарычал Ахлф, и все воины, что покрыли собой песчаный берег, откликнулись ором на его призыв.

– Отомстим римлянам! Разрушим их город, сделаем рабами! Отомстим за то, что они делали с нами! Заберем все, что принадлежит нам!

Его слова подхватили громким, воинственным криком. Забили мечами в щиты, завыли, словно дикие волки, ринулись вперед – все ближе и ближе к стенам города.

Сверху посыпались стрелы.

Ударялись они в воздвигнутые над головами щиты. Бились – и отлетали в сторону. Редкая стрела достигала своей цели, редкая стрела, даже попав в плоть, останавливала врага.

Он, этот враг, продолжал идти, все ближе и ближе к своей цели…

Откуда-то появился таран. Подхваченный крепкими воинами, начал он долбить в ворота.

Снова, снова – с каждым разом все сильнее и сильнее…

И ворота подчинились силе врагов.

Они не выдержали такого сокрушающего напора, и войско, словно бурная, черная река, хлынуло в город…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Роза услышала его клич еще находясь за стенами храма.

Вой – пронзительный, беспощадный – раздался с восточной стороны.

Он был такой силы, что кости девушки затряслись.

Роза испуганно ахнула.

Замерла. Даже сердце её, казалось, пропустило несколько ударов, а после – забарабанило в груди, разнося по телу беспокойную кровь.

Меж тем, крик становился все громче.

Роза зажмурилась, обняла себя за влажные плечи. Как бы хотела сейчас она раствориться в этой мраморной стене! Исчезнуть – бесследно, и, может даже, навсегда.

– Они здесь! – закричала та самая женщина, что совсем недавно уверяла, что стены города неприступны.

Алый шелк взметнулся возле золотых завязок её сандалий. Она бросилась, было, к двери, затем отпрянула и застыла посреди храма.

Там, за стенами храма, раздавались мужские крики и звенели скрещенные мечи.

Совсем скоро воздух начал наполняться стонами…

– Они здесь! – повторила женщина в алом шелке.

Она обвела всех горящим взглядом. Рванула к стайке женщин и, повысив голос, произнесла:

– Они надругаются над нами! Они лишат нас чести, разорвут наши платья, очернят, разорвут наши лона! А потом – погонят, как скот, в свои страны. Рабынями. Мы будем рабынями.

Брюнетка оборвала речь. Потянула рукой. В её ладони засверкал кинжал. Она прижала его к горлу.

Роза, наблюдавшая за этой картиной из-за образовавшейся щели между стоящими впереди женщинами, подскочила на ноги.

Она хотела, было, остановить женщину от страшного греха, но замешкалась.