Меч и щит

— Наша, мама, наша. Ты была права, и ты спасла положение, когда тот долговязый маг прошиб нашу фалангу. Вот. — Я отошел к Светозару, достал из седельной сумки амулет и отдал матери. — Думаю, он показал свой фокус с помощью вот этой штуки. Пусть наш маг Дион изучит ее как следует, может, и нам будет какая-то польза.

Но мать оставила мои слова без внимания. Пока я отходил, у нее нашлось время увидеть соединенную со мной арканом девушку. И, судя по лицу королевы, появление девушки занимало ее больше, чем тайна амулета.

— А это, — обманчиво мягким тоном осведомилась она, — кто еще такая?

— Она — моя пленница, — ощетинился я, внутренне сжавшись и думая, что мне предстоит сейчас выдержать еще одну битву.

Но, к моему величайшему удивлению, мать не устроила скандала. Она только улыбнулась и спросила:

— А ты хоть знаешь, что с нею делать?

— Знаю, — дерзко ответил я, хотя, по правде говоря, представлял себе это довольно смутно.

— Тогда можешь вести ее в мой шатер. Мы с остальным войском вернемся в Медах, а с тобой останутся мои телохранители. Vivat victor! — и снова улыбнулась.

Я мысленно поморщился от этого неуместного употребления ромейского языка в день моей победы, но протестовать не стал, лишь поблагодарил мать и обещал воспользоваться ее предложением.

Вслед за тем я с девушкой на аркане направился к единственному в нашей армии шатру и там, отсчитав пятьдесят шагов, приказал одному из телохранителей:

— Стоять здесь. Ближе никого не подпускать. Ни с какими делами ко мне не обращаться, пока сам не выйду. Понятно?

— Да, Ваше Высочество, — вытянулся часовой.

— Отлично.

Я привел девушку в шатер и с удовольствием стащил наконец с себя оружие и доспехи. После чего взял пленницу за руку и, скрывая трепет, решительно отвел ее к ложу из трех одеял. Все они были мягкие и теплые, из белой верблюжьей шерсти, — как-никак, принадлежали королеве.

Не буду подробно расписывать, что тогда между нами было, это каждый и сам легко может себе представить, скажу лишь, что я благодарен ей за то, что мое приобщение к сословию мужчин прошло куда более гладко, чем могло бы, хотя опыта у нее было не больше, чем у меня.

Позже, лежа рядом с ней в уютной темноте шатра, я нежно погладил розовые соски ее грудей и спросил:

— Как тебя зовут?

— Альдона, — тихо проговорила она.

Глава 5