Меч Ислама. Псы Господни.

– Единственное преувеличение, которое я усматриваю, – произнес он, заикаясь, – это ваша мысль о том, что капитан Адорно ищет, кого бы ему увенчать теми лаврами, которые он сам заслужил. Это, сеньор, нечто из области столь высоких помыслов, какие не могут быть присущи человеку, и, следовательно, как сказал бы Евклид, это абсурд. К тому же, – добавил Карл, – Ла-Мола – это триумф Дориа, так как победы добился его подчиненный. И в некотором смысле это и мой триумф, так как адмирала назначил я.

После столь прозрачного намека даже дель Васто не рискнул бы раздражать императора заявлением, что победу при Маоне принесло не участие в битве Дориа, а его отсутствие. Он знал нравы света и кое-что о нравах королей и понял, что стоять на своем сейчас значило бы вызвать неудовольствие императора и в конечном итоге настроить его против Просперо. Так что ради своего друга он перестал оспаривать ту долю участия в победе, которую его величество приписывал Андреа Дориа.

Глава XXXIV Открытие

Знай Андреа Дориа о том мнении, которое император составил себе о его действиях, это помогло бы ему (возможно, но не обязательно) избавиться от мучений уязвленной гордыни, столь глубоких, что, казалось, он никогда не сможет освободиться от них.

В тот самый день, когда Просперо дал бой Драгуту у Маона, из Неаполя на быстроходном галиоте прибыл мессир Паоло Караччоло, доставивший на императорский корабль послание вице-короля.

Мессир Караччоло, баловень судьбы, был молод, храбр и насмешлив. Из-за этого он редко щадил чувства других людей. То, как он держался, передавая послание принца, объяснялось испытываемым им злорадством. Высокий, красивый мужчина, румяный, с золотистыми волосами, в роскошной одежде – коротком вычурном алом камзоле по венецианской моде, – он легко и непринужденно ступил на борт адмиральской галеры в тот миг, когда герцог и его племянники садились обедать.

– Его высочество принц Оранский, – объявил посланник, – шлет свое приветствие вашей светлости и спрашивает: что задерживает вас у залива Сирт?

Трое сидящих вскочили, и на посланника уставились три пары глаз, как бы вопрошая, не сумасшедший ли он.

Синьор Андреа громко повторил вопрос Караччоло:

– Что меня задерживает?..

– Ради бога… – пробормотал Джаннеттино.

– Что меня задерживает? – повторил адмирал.

– Да, принц спрашивает именно об этом, – жеманно произнес посланник.

– Но, синьор… – в голосе Андреа слышалось удивление, смешанное с возмущением, – разве мое требование прислать войска не дошло до Неаполя? Войска, которые должны высадиться на том берегу Джербы?

– Ах, это? Это же было три недели тому назад, когда Драгут еще был в бухте.

– Когда он был в бухте?

– Может быть, – предположил Филиппино, испепеляя посланника взглядом, – вы скажете, где он находится сейчас?

– Синьор, я не могу сказать точно. Я знаю лишь, где его нет. В бухте Джербы.

– Его нет на Джербе? – спросил адмирал. Сердито воззрившись на щеголя, он пожал грузными плечами. – Вы, наверное, с ума сошли. Вы просто безумец.

Джаннеттино повел себя необычно. Он рассмеялся, воздел руки горé, как бы взывая к небесам, а затем шлепнул себя ладонями по бокам.

– Вот так! – воскликнул он.

Филиппино холодно спросил:

– А может, вы не от принца прибыли, синьор? Может, вы просто шутник?

Раздраженный, мессир Караччоло заявил:

– Как это невежливо! У меня есть письма, которые все подтвердят. Вы будете извиняться, когда прочтете их. Там написано, что десять дней назад Драгут-рейс ограбил побережье Корсики.

– Это невозможно. Это ложь! – взвыл адмирал.

– Да нет же, это факт!

– Какой-нибудь другой пират назвался его именем, – предположил Филиппино.

Но Караччоло настаивал, что это был, несомненно, сам Драгут.

– Следовательно, – закончил он, – десять дней назад его уже не было на Джербе. Если он вообще когда-либо там был.

– Вообще там был?.. – К лицу адмирала прилила кровь. – Разве я не запер его в этой лагуне? Разве я не сижу здесь и не сторожу его день и ночь? Как он мог оттуда выйти?

– Мусульмане говорят, – промурлыкал мессир Караччоло, – что по воле Аллаха может случиться все, что угодно. Если вы так уверены, что Драгут там, то я не менее вашего уверен в том, что его там нет. От вас ждут объяснений, синьор. А я не сомневаюсь, что вы сможете смягчить гнев, который вызвали у его императорского величества.

– Давайте ваши бумаги! – крикнул раздраженный адмирал и нетерпеливо схватил протянутые ему письма.

Мессир Караччоло уселся, обмахиваясь беретом.

– Мне говорили, что у генуэзцев плохие манеры. А я не верил!

Никто из моряков не обратил внимания на его наглость. Им и без этого было о чем подумать.