Меч Юга

Волшебник с кошачьими глазами тщательно обдумал эту мысль, потому что Венсит не был дураком. Он не мог знать о существовании волшебника с кошачьими глазами - слишком много мер предосторожности было предпринято против этого! - но он знал, что Совет Карнэйдосы выжил, и он также должен был знать, что он наблюдал за ним, как ястреб. Вот почему он так часто прибегал к трюкам театрального фокусника, используя ложное направление, чтобы скрыть свои истинные намерения. Вполне возможно, что именно это он делал и на этот раз - использовал этого Кенходэна, чтобы отвлечь внимание от своей истинной цели.

Идея была привлекательной, но было бы неразумно приписывать Венситу слишком много двуличия. Лучше сделать вывод, что рыжий в настоящее время не представлял активной угрозы, за исключением того, что он был в компании Венсита. Отметьте его как неизвестного и наблюдайте за ним. Устраните его, если представится такая возможность, просто на всякий случай, но ничто в нем в настоящее время не оправдывает действий, которые могли бы подсказать Венситу о самом существовании волшебника с кошачьими глазами. Или, если уж на то пошло, в какой степени через обычные чары дикого волшебника проникали самые последние разработки Совета.

Но если это касалось Кенходэна, то что еще мог замышлять Венсит? Градани можно было устранить; когда придет время, Базел умрет, даже если Лордам Тьмы сначала придется скормить тысячу воинов его клинку. Защитники Томанака становились смертельными врагами, но был предел тому, сколько силы своего божества они могли направить, насколько тесные объятия с божественным мог выдержать любой смертный. В конце концов, против врага, готового потратить столько жизней, сколько это может потребовать, даже один из мечей Томанака в конце концов должен потерпеть неудачу. И точно так же, как Базел умрет, когда придет время, то же самое произойдет и с Лианой. Она была красивой девушкой, которая довольно долго могла нравиться мужчине, но девы войны были... упрямы, и любая женщина, вышедшая замуж за градани, была ниже презрения. Нет, когда придет время Базелу умереть, его любящая жена умрет вместе с ним.

На самом деле, их дочь была гораздо интереснее, чем они сами. Лорды Тьмы никогда не понимали магическую силу, поскольку она была неизвестна в Контоваре, и Совет смог изучить ее только из вторых рук. И все же они узнали, что она несовместима с колдовством. Как масло и вода, их нельзя было смешать - и все же Венсит сделал именно это или что-то в этом роде. Как? И почему?

"Почему" может быть проще. Очевидно, старик действительно был привязан к маленькой сучке. Что ж, им обоим хуже! Волшебнику с кошачьими глазами не нужны были ублюдочные породы. В лучшем случае они были инструментами, и если Венсит думал иначе, он был дураком.

Но если привязанность объясняла "почему", то "как" было более тревожным. Конечно, Венсит был последним выжившим волшебником, обученным Советом Оттовара, что означало - по определению - что он также был самым подготовленным волшебником из ныне живущих. Но это был не ответ. Волшебник с кошачьими глазами почувствовал силу, которую потратил старик, и ощущение от этого было... другим. С другой стороны, в Контоваре не было нынешних диких волшебников, и это могло быть просто еще одним необъяснимым проявлением дикого волшебства. Возможно, дикое волшебство могло бы смешать масло и воду, пусть и ненадолго. Не то чтобы это казалось очень полезным. Это усилие чуть не убило его - убило бы, если бы он расставил свои обереги чуть менее тщательно. Даже он не мог защитить себя от грани комы.

Но сама глубина опасности, которой он подвергся, указывала на то, насколько он был готов рискнуть ради этого отродья. Действительно, это совпадало с угрозой, которую он выдвинул против Совета семьдесят лет назад, когда вернул ему Малака Сардора, лишенного своего Дара, с обещанием снова нанести удар по Контовару, даже ценой собственной жизни, если Лорды Тьмы когда-либо предпримут еще одну тайную попытку против Лианы Хэйнатафрессы. Это потрясло Совет - даже волшебника с кошачьими глазами, как бы мало он ни хотел это признавать, - до глубины души. Возможно, обещания, которые он давал, опасности, которым он подвергался, чтобы сохранить жизнь Лиане и ее дочери, были просто прихотями старого-престарого человека, который наверняка должен понимать, что даже дикие волшебники не живут вечно. Возможно, его мозг действительно размягчался, становясь рабом своей потребности в любви в его старческом возрасте. Но, возможно, были и другие причины. Неизвестный потенциал магической силы означал, что к Гвинне нужно подходить осторожно, но за ней также нужно внимательно наблюдать, хотя бы из-за ее потенциала в качестве приманки. Действительно, было много причин помнить молодую Гвинну. Молодой маг мог бы лучше всего подойти для учебы, особенно если она также может оказаться долгожданной щелью в броне Венсита. Волшебник с кошачьими глазами улыбнулся. Это могло бы даже оказаться приятной игрой само по себе, если бы она выросла такой же красивой, как ее мать...