Меч Юга

- Хорошо, - наконец сказала Джосилэн. - Я помогу тебе - но только если ты пообещаешь делать в точности то, что я тебе скажу!

- Я всегда так делаю, - пробормотала Гвинна, и в ее глазах снова появился огонек.

* * *

Кенходэн почувствовал себя очень незначительным, когда вошел в необъятный Большой зал Саут-Кип.

Каменный пол представлял собой сияющий узор из белых, черных и красных квадратов, простиравшийся во всех направлениях в лучах раннего света, льющегося через широкие окна. Стены были из гранита с нежными розовыми прожилками и отполированы до зеркального блеска. Богатые драпировки подчеркивали чистоту и прочность камня, а не скрывали стены, а ковровая дорожка с глубоким, мягким ворсом темно-красного цвета, как кровь, тянулась от двойных дверей из черного дерева к возвышению в дальнем конце зала. На стене над помостом сверкал топор Империи - массивная фигура из золота и серебра, украшенная бриллиантами, рубинами, изумрудами и опалами. Он был двадцати футов высотой, от рукояти до лезвия, и драгоценные камни отбрасывали на пол переливчатые лужи зеленого, белого, золотого и кровавого света. Под топором находился массивный трон, сияющий коваными металлами и богатым деревом, его мягкое сиденье было украшено вышивкой и драгоценными камнями. Мотив топора и императорская диадема бесконечно повторялись на шелке его балдахина винного цвета.

Государственный стул графа Бостика стоял у подножия помоста. Только Дом Кормака мог восседать на этом великолепно неудобном троне, а в нынешнем поколении его занимали всего двенадцать раз. Кресло Бостика тоже было с балдахином, но мрачно-черного цвета, на котором алой нитью были изображены скрещенные мечи и топор его ранга. Граф сидел там, ожидая, пока Кенходэн и его спутники медленно шли по ковру мимо длинных рядов людей.

Кенходэн посмотрел на лица и сглотнул. Старшие офицеры Бостика и полковник Грантос образовали первую линию. За ними стояли семьи тех, кто погиб от зубов и когтей дракона. А за ними стояли все остальные души, которые могли протиснуться в зал: мужчины, женщины, дети... солдаты Саут-Кип и их семьи. Глубокий басовый гром мужских голосов поднялся в приветствии, перекрытый более легкими, сладкими голосами женщин и детей. Это был голос воинственного народа, хранителей величайшей крепости своей империи. Это был суровый звук, и он пробудил его собственную гордость, потому что эти люди знали цену поступку, который они приветствовали.

Бостик поднялся, когда они приблизились сквозь этот гром голосов. Он носил официальную одежду своего ранга. Это был первый раз, когда Кенходэн увидел его вне простых доспехов или одежды солдата, и со сменой одежды произошла перемена в росте. Он был тем же самым человеком, но проявилась другая его сторона. Его лицо было суровым, обвисшие усы и глубокие глаза тронуты высокомерием командира и уверенностью, которая не граничила с высокомерием, но была больше, чем простая гордость. Это было лицо человека, которому король-император доверил правление крепостью Саут-Кип - человека, который знал ответственность своего положения... и что он был равен им. Простого, дружелюбного солдата заменил специально подобранный вице-король самого могущественного монарха Норфрессы.

Взгляд Кенходэна скользнул к государственному мечу графа. Строгие ажурные ножны были отделаны малахитом и серебром с рубинами. Серебряные цепочки соединяли его с украшенным драгоценными камнями поясом для меча, а рукоять была украшена сложной резьбой из золота и стали с серебряной чеканкой. Навершие было из цельного изумруда, размером в половину яйца малиновки, который мерцал зеленым блеском, но клинок был похож на самого Бостика: твердое, смертоносное оружие в блеске церемонии и помпы.

Их маленький отряд остановился перед ним, и Кенходэн хотел опуститься на одно колено, но сигнал Бостика остановил его. Губернатор оглядел их четверых долгим неподвижным взглядом, затем протянул руку, чтобы принять от помощника богато запечатанный свиток. Он щелкнул по печати ногтем большого пальца, и наступила тишина, когда кусочки воска упали на ковер. Жесткий шелест пергамента был громким, когда он развернул свиток и прочистил горло, а затем раздался его гнусавый голос, излучающий ясность, силу и привычку командовать.

- От Кормака, из Дома Кормака, Его Дома и Имени Девятого, императора Топора, повелителя гор Ист-Уолл, великого герцога Дварвенхейма, герцога и протектора Норфрессы, губернатора колоний Контовар и короля Мэн-Хоум, всем, кто слышит эти слова, приветствую.