Меч Кайгена (ЛП)

— Он не очень дружелюбный, но обычно у него хорошие манеры со старшими, — сказала она, собирая грязные палочки, сковороды и миски в кучу. — Я не знаю, что на него нашло сегодня.

— Я не обиделся, — сказал Робин, опуская кадку, которую она попросила его принести.

— Я переживаю, — Мисаки подвязала рукава, потянув за полоски ткани сильнее от раздражения. — Я не хочу вырастить вредин.

— Жестоко, — сказал Робин, Мисаки открыла окно кухни и направила воду из ведра для дождевой воды в кадку. Такеру, Кван Тэ-мин и Котецу Каташи старались восстановить водопровод в Такаюби, но рукомойник Мацуда все еще не подходил для мытья посуды.

Когда кадка наполнилась, Робин нагрел воду одной рукой. Другой он брал тарелку по одной и опускал в кадку. Мисаки крутила воду правой рукой. Когда она ощущала, что тарелка на дне стала чистой, она доставал ее левой рукой, стряхивала воду и опускала в стопку чистой посуды.

— Скажи, если станет слишком горячей, — сказал Робин, пар завитками поднимался от кадки. — Я не хочу тебя обжечь.

— Не льсти себе, — фыркнула Мисаки.

В краткие моменты, когда она вытаскивала тарелку, они почти касались, ближе, чем за пятнадцать лет. Это было почти слишком близко. Мисаки переживала бы из-за румянца на щеках, но было достаточно тускло, чтобы это не было видно. И это была нормальная реакция на жар.

Когда Робин притих, она посмотрела на его лицо, заметила, что он глядел на ее предплечья. Обычно ее кимоно скрывало шрамы, но рукава были подвязаны.

— Жутко, да? — она ухмыльнулась, вытащив миску для риса из кадки. — Я не выгляжу опасно?

— Ножи? — спросил он, кивнув на пересекающиеся линии.

— Веера с лезвиями, — Мисаки подбросила миску, превратила капли воды в пар, пока она кружилась. — Если можешь в это поверить, — она поймала миску и поставила ее с другими. Мгновение шумела только вода, шумящая между ними.

— Сколько он увидел? — спросил Робин после паузы.

— Что?

— Хироши. В «бурю»… он видел бой?

— Хуже, — сказала Мисаки и поведала Робину, что Хироши сделал во время атаки. — Я не понимаю его, — утомленно призналась она. — Не понимала с его рождения. Всех Мацуд растят как воинов, но он словно вышел из утробы, уже готовый убивать. Ты знаешь меня, я всегда была жестокой — во мне есть немного тьмы, жаждущей убивать. С Хироши… Я не знаю, что в нем. Я переживаю, что эта жестокость — всё в нем.

— Ты так думаешь?

— Как еще ребенок пяти лет мог убить мужчину?

— Чтобы защитить мать? — предположил Робин своим тоном, словно было просто верить в лучшее в людях.

— Не знаю…

— Ты помнишь моего брата, Ракеша?

— Конечно, — близнец Робина не входил в их группу друзей, но он был на некоторых уроках Мисаки.

— Он творил невероятное, чтобы мы выжили в Дисе, когда мы были маленькими. Вряд ли можно строго судить ребенка, когда он юный и под стрессом…

— Я не сказала, что винила его, — сказала Мисаки. — Он поступил правильно — за такое действие взрослый коро гордился бы. Просто… это пугает меня, Робин. Я невольно чувствую, что как-то подвела его.

— О чем ты? Уверен, ты сделала все, что могла, чтобы защитить его.