Меч Калева

   Сегодня же, во время моего очередного рейда по городу, мне почему-то вспомнился этот разговор. Наверно, все эти люки и проходы, за ними скрывающиеся, навевали на мысли о вечном. Эти камни, паутина, пыль были свидетелями каких-то событий, значительных или не очень, хранили в своей памяти прошедшие мимо столетия. Как дядя Ваня. Когда он начинал рассказывать о каких-нибудь событиях из прошлого, то делал это с уверенностью очевидца. Представьте, что некто рассказывает вам о новом фильме. Всегда будет ясно, смотрел он его сам или где-то прочитал о нем. Разница в нюансах, в мелких деталях, которые позволяют очевидцу говорить с той подкупающей уверенностью, которую не подделать. Так и дядя Ваня: он не настаивает на своей версии событий, но ты веришь ему безоговорочно. Сомнения возникают потом, когда ты начинаешь сравнивать то, что слышал сейчас с тем, что ты знал до этого. Но когда дядя Ваня говорил ни тени сомнения у тебя не возникало.

   За такими размышлениями я совершенно автоматически поддел маленьким ломиком очередной люк и отвалил его в сторону, прямо под ноги прохожему, которого не заметил. Прохожий неожиданно встал, как вкопанный, будто вспомнил нечто очень важное, и тем самым избежал падения люка на ноги. Люк, громыхая и подпрыгивая, улегся на мостовой в пяти сантиметрах от его ног, а прохожий резво продолжил свой путь шагнув по люку, но не заметив его.

   Вот еще одна странность, в дополнении ко всем прочим. Мы ходим по городу увешанные холодным оружием, в самых неожиданных местах, иногда многолюдных, ворочаем тяжеленные чугунные люки, а окружающие никак на это не реагируют. Дядя Ваня, после той памятной ночи, когда все выключились у камина, помимо прочего, обрадовал нас новостью, что мы теперь все потенциальные волшебники. Правда, радоваться нам не стоило, поскольку из всех нас только Ленка и стала учиться чему-то - до сих пор не знаю чему! - но кое-какие способности проявились и у нас. Степашка, к примеру, теперь мог прикуривать от пальца, чему немало порадовался, но радость его была не долгой: тяга к никотину у него начала выветриваться с космической скоростью. Я получил способность видеть в темноте: теперь я мог читать мелкий газетный шрифт в кромешной мгле так же ясно, как и при свете солнца. Небесполезный талант, особенно если учесть, сколько колодцев и подземных ходов я облазил за последнее время, и далеко не все из них имели отношение к тем, что искали мы. В смысле, были без золотистого свечения.

   Это снова было не то, во всяком случае этот люк ничего такого не скрывал за собой, обыкновенный телефонный колодец. Снова облом. Я сел на край колодца, свесил ноги и задумался.

   Что-то было не так. Что-то я не сделал. Но вот что? В течение этих двух недель меня постоянно свербило чувство, что мы упустили нечто важное. Но что? Помочь мне никто не мог, потому что я сам для себя не мог связно выразить, в чем проблема. Кроме того, элементарно было не до того: утром и вечером изнуряющие тренировки, днем бесплодные поиски, изматывающие своей безрезультатностью не меньше тренировок - поэтому саднящее чувство обеспокоенности немного смазывалось, и только перед тем как уснуть напоминало о себе, но среагировать не получалось: засыпал. И вот теперь, сидя и болтая ногами, у меня вдруг неожиданно появилось пара минут, которые я мог посвятить раздумьям. И сразу же столкнулся с проблемой: я не знал, в каком направлении искать разгадку. Я вообще не помнил, с чем связана моя проблема. Вот есть проблема, но это и все, сама проблема, как факт, но ни малейшего намека, о чем или о ком. Я обреченно вздохнул и посмотрел по сторонам. Не в поисках подсказки, а просто так, от безысходности.

   Вокруг стояли дома, двух- и трехэтажные, нависающие над головой наподобие свода в подземных ходах под этим городом. Это была улица, известная как самая узкая улица Таллинна, по ширине аккурат с рыцарское копье. Я представил, глядя вдоль улицы, как при сдаче ее в эксплуатацию, на одном конце стояли бургомистр и прочие уважаемые жители города, а в их сторону ехал рыцарь, верхом, в полном доспехе, положив копье поперек седла и царапая наконечником стены домов. Ветерок колышет перья плюмажа, из открытого забрала торчит нос рыцаря, отчаянно сдерживающего зевок, на левой руке висит щит, постукивающий по боку коня. Солнечные лучи, невесть как попавшие на эту зажатую со всех сторон домами улочку, освещают на щите герб...

   Я вспомнил. Вспомнил легко, настолько легко, что удивился, почему этого не случилось раньше, ведь это так просто!

   Куда мы шли, когда Вадим проснулся от своего летаргического сна и пошел с нами в очередной поход в подземелье? А шли мы в Домский собор, где я накануне обнаружил некую странность в устройстве одного из саркофагов, стоящих там.