Меч-кладенец

— Недавно из берлоги вылез. Откуда жиру быть? — кивнул Вел. — Ничего, будем печенку и сердце есть. А шкуру домой отнесем. Мех плохой, но кожа сгодится.

Разрезав медвежье сердце, Вел половину его протянул очнувшемуся пришельцу.

— Вот, Раб, половина сердца медведя, которого мы вместе убили. Съешь — станешь сильным, как этот медведь!

Но тот лишь замотал головой:

— Нет! Надо… жарить… варить. Огонь нужен.

Вел удивился: кто же носит с собой на охоту огонь? Он представил себе, как подкрадывается к добыче с привязанным за спиной горшком с горячими углями, и расхохотался. Ну и чудак этот Раб! Нет, на охоте никто не ест жареного мяса. Это только в жилище, у очага, можно жареным и вареным лакомиться.

— Ты должен поесть, Раб. Иначе злые духи совсем иссушат твое тело, и ты умрешь. Каждый человек, каждый зверь должен есть. Все, кто живет, все едят. И духи тоже едят. Даже умершие, по ту сторону жизни, тоже нуждаются в пище.

С той же виноватой улыбкой пришелец отвязал от пояса небольшой кожаный мешочек, достал из него обгоревший древесный гриб, кремень и кусок незнакомого Велу металла. С трудом приподнявшись, он приложил к грибу кремень, затем ударил по нему куском металла. Из кремня выскочили искры. Раб еще раз ударил. На обгорелом грибе зажглась красная точечка. Раб подул на нее, приложил к тлеющему месту сухой мох, еще раз подул. Мох задымился, потом вспыхнул чуть видимый огонек. Раб добавил еще мха. Огонь стал сильнее. Все правильно: если кремнем по кремню бить — огонь добыть можно. Но нужно долго бить. В их племени костры раздували от горячих углей или добывали огонь древним, священным способом — вращая заостренную деревянную палочку. А чтобы вот так, легко и быстро, огонь добывать… Этого никто не умел!

— Хорошо, что мы не убили его, — покачав головой, сказал Бал. — Сильный колдун. Надо задобрить его хорошей едой.

И Бал бросился в лес собирать сучья для большого костра.

Поджаренную на углях медвежью печень Раб съел охотно. И половину сердца медведя тоже съел. Щеки его порозовели. Он приложил руку к груди, склонился, обхватил руками ноги Вела и прижался к ним лбом. Очень непонятные обычаи у племени, откуда пришел Раб. Кто же так благодарит за еду? Но обычаи требуют уважения, и Вел не стал отнимать у пришельца свою ногу в грязной и мокрой обуви, сделанной из цельного куска толстой кожи.

Отогревшийся, полный благодарности Раб, лежа у костра, пытался рассказать о себе. Говорил он, с трудом подбирая слова, но все же Вел и Бал поняли, что он и еще один человек, по имени тоже Раб, ушли из своего очень большого и сильного племени. Почему ушли — непонятно. Видно, поссорились с кем-то или законы рода нарушили. Но выходило так, что тот, другой Раб, возрастом много старше этого Раба, был из какого-то здешнего рода, из того же племени, что и Бал с Белом. Тот старший Раб и научил этого молодого Раба немного говорить на языке венов. Шли они по лесам вдоль больших и малых рек очень долго. Целое лето и половину зимы шли. Когда снег стал глубоким, построили себе жилище. С весной снова в путь тронулись. Три дня назад погнался за ними вот этот зверь…

— Медведь! — сказал Вел, кивнув головой. — Сейчас они злые, голодные. А этот — старый. Кабана и сохатого ему не поймать, вот и напал на человека. Сам напал. Поэтому, когда убили его, Вел с Балом не стали Лесного духа благодарить. Пусть это не удивляет Раба. Они с Балом законы охоты знают.

Этот свирепый зверь, продолжал Раб, напал на них ночью, схватил и унес старшего Раба, а он, младший Раб, раненный, убежал. Долго блуждал по лесу, упал, ногу попортил. Ждал, когда придет зверь и съест его. Потом услышал крик человека…

Вел и Бал сидели у костра, ели мясо, а Раб, утомившись, уснул. Решили кончать охоту, нести раненого в родовое жилище. Знающий человек. Такой нужен роду.

Сделав носилки, Бал и Вел постелили на них шкуру медведя мехом наружу. Можно было отправляться. Лежавший у костра Раб бредил, метался в жару. То одной, то другой рукой пытался сорвать с шеи бронзовый обруч, словно тот душил его.

— Наверно, в это ожерелье вместо доброго злой Дух вселился, — задумчиво произнес Вел. — Видишь, как мучает Раба, душит его?

— Снять надо этот обруч.

— Как снимешь? Узкий он, голова не пролезет.

— Ломать придется. Жалко! Очень красивая вещь. Но и оставлять нельзя. Задушит он Раба.

Вел осторожно потрогал обруч, примерился пальцами. Крепкий. И застежки никакой нет. Как его надевали?

— Я ломать обруч стану, а ты, Бал, смотри: если выскочит Дух, гони его, бей. Слышишь?

— Не бойся! Я его топором.

Вел поплотнее взялся за обруч, поднажал. Не поддается. Тогда Вел почти всю силу в руки вложил. Никак! У Раба голова набок свесилась, глаза выпучились, вот-вот задохнется. Вел навалился изо всей силы. Обруч, не выдержав, хрустнул и распался на две половинки. Но Дух не выскочил. Может, он невидим? На всякий случай Бал помахал вокруг топором:

— Прочь идите, злые силы. Я вас!

Нет, ничего не случилось. Вел склонился над раненым. Тому явно стало легче. Значит, правильно сделали: очень злой Дух сидел в ожерелье Раба.

Колдун