Меч Константина

Местом общего сбора у нас опять была избушка на курьих ножках. К двум часам пополудни на костре сварился обед, я успел немного поспать, а командир — ознакомить всех с содержанием вражеской бумажки. Пленного директора пока заперли в избушке и приставили к нему охрану. Машину его Монах с удовольствием разбил на ближайшем отсюда участке дороги.

Бумаженция вызвала сдержанный шорох эмоций. Монах похмыкивал в бороду. Февраль начал перевязывать бандану, это означало, что он в очень нешуточном настроении, хоть и с дыркой в шее. Том самом настроении, про которое стишок «достать «АК» и плакать». Паша качал головой и сердито повторял: «Не избегнут, упыриное отродье. Не избегнут». Фашист опять достал из ножен саблю и принялся демонстративно чистить ее травой, насвистывая.

— Ну, после сегодняшнего они, наверное, не скоро очухаются, — заявил Леха. Он сидел рядом с Василисой и держал ее за руку.

— Не в этом дело, Леша, — сказал командир.

— Думаешь, это то самое? — спросил Монах. — Вычитатель смыслов, разрыватель времени?

— Надо прижать директора, — предложил фашист.

— Не факт, что ему известно, — пожал плечами Святополк. — У него прикладные задачи, доставить, обеспечить, подготовить. Мозг этой операции находится гораздо выше.

— На этой неделе в Америке запустили еще три спутника, — уныло сказал младший Двое слав.

— Сепаратор — это какая-то хреновина на молочной ферме, — выдал Кир.

— Отделяет одно вещество от другого, — объяснил ему Папаша, — От молока — сливки и воду. От «Единственного пути» — мусор непокорных народов.

— Ну и как это, по-вашему, возможно? — снисходительно спросил скептичный Варяг. — Отделять козлищ от баранов, вычитать цивилизации… Бред это все. Не майтесь, парни, дурью.

— А в самом деле, как это? — озадачился Паша.

— Это вопрос философский, — заявил старший Двоеслав. Он уважал философию и видел ее везде. Даже в обустройстве сортиров мог разглядеть.

И тут всех удивил я.

— Я, конечно, не философ, — говорю. — Но я попробую.

Все изумленно обернулись ко мне.

— Что попробуешь?

— Объяснить.

— А что, в школе сейчас изучают эту тему? — спросил Монах.

— Нет. Ну, то есть не я сам попробую, а Богослов.

Они удивились еще больше.

— Командир, а его не контузило часом? — осведомился Ярослав.

— Вроде нет. Объясни толком, Коська. Откуда ты достанешь тут Богослова?

Я похлопал себя по карману.

— Он здесь.

— У мальчика горячка, — сообщал Горец и пошел щупать мой лоб.

Я увернулся и достал диктофон, вставил нужную кассету.

— Я взял у него интервью, — торжественно оповестил их. — После того раза, когда он про вычитатель говорил.

Варяг громко и красноречиво фыркнул.

— Нашел у кого интервью брать.

— А оно не взрывоопасное? — на всякий случай осведомился Паша, — Богослов все-таки. Надо осторожно с ним.

— Даже если оно рванет, я все равно хочу послушать, — сказал Фашист.

Возражений не было, и я включил диктофон. Богослов начал излагать свою теорию.

— … тебе, конечно, известно, что такое матрешка и как она устроена. Так вот, реальность человеческих смыслов устроена так же. Я имею в виду, она состоит из разных слоев, существующих один в другом. Они пронизывают друг друга и взаимопроникают. Что происходит в одном, откликается во всех остальных…

Дальше он перешел на свой ученый жаргон и посыпал словами «конвергенция», «бифуркация», «дивергенция» и прочими такими же. Когда он закончил и вытер вспотевший лоб, я попросил:

— А теперь, Федь, то же самое по-русски. Богослов попил воды (раздался плеск и звуки глотания) и пошел на второй заход:

— Радугу видел? Спектр из семи цветов. Все вместе при наложении они образуют белый цвет. Слои реальности при наложении образуют наш белый свет. — Он улыбнулся каламбуру. — Нашу Базовую историческую реальность, где солнце желтое, а не серое. Базовая реальность — это самая большая матрешка, которая снаружи и всех в себе держит. А слой войны, в котором мы сейчас, — это, наверное, самая маленькая матрешечка, самая древняя и самая корявенькая. Тут постоянно кто-нибудь с кем-нибудь дерется. Это даже не слой, а подслойка Или вообще черт-те что. Она сама по себе существовать не может…

Февраль что-то промычал себе под нос.

— … А остальные? — спросил я на пленке.

— Теоретически могут. Остальные — это… как бы сказать… разные смысловые модели мира, разные цивилизации. Разные пути. Например, отмершие слои — мертвые цивилизации: шумерская, античная, все древние. Нынешние слои — западная модель, исламская, русская и так далее. В Базовой реальности у них у всех имеется свое представительство, свой сегмент мира Так сказать, свое посольство, понимаешь?.. Русская модель представлена в России, исламская в Азии…

— Цивилизационный подход, — покивал Святополк. История — это был его хлеб в мирной жизни.

— … Видишь ли, каждый слой держится на фундаменте собственной традиции. В каждом фундаменте — ответы на три главных вопроса.

— Вроде загадок Сфинкса? — спросил я, улыбаясь.

— Вроде, — тоже улыбнулся Богослов. — Для чего мы живем? Чему служим? Для чего умираем, или что нас ждет после смерти? В каждом слое на них разные ответы.