Меч Константина

— Только после тебя, придурок. Наутро, проснувшись, я не обнаружил его в доме. Это было первое утро за все время похода, когда никто не требовал подниматься спозаранку. Даже в монастыре монахи будили меня в шесть часов и звали на утреню. Так что я с наслаждением провалялся еще около часа в обнимку с автоматом, с которым не расставался, не желая быть наказанным за разгильдяйство. К завтраку я, конечно, опоздал. Богослов с укором в глазах подвинул ко мне кастрюлю с холодной кашей и чуть теплый чай. Но не успел я доесть, как в кают-компанию ввалился Леха, крича, что Паша свихнулся. Мы с Богословом побежали за ним, смотреть на свихнувшегося Малыша Где-то на базе уже некоторое время раздавались выстрелы, но я не обращал на них внимания — думал, кто-то упражняется в стрельбе. Оказалось же — Паша расстреливает деревья на берегу озера. При этом он вращал глазами и улыбался, как скелет. Возле озера уже собралось несколько человек, они наперебой, лаской и уговорами, пытались утихомирить стрелка. Но Пашу вообще было трудно свернуть с его пути.

Общим согласием было решено, что Малыша сразила «белочка» — белая горячка. Его сосед по домику, Фашист, точно подтвердить не брался, но и не отрицал, что Паша мог ночью вести одинокий разговор с бутылкой-другой-третьей крепкого. Иными словами, совершил несанкционированный налет на склад базы. Сам Паша тоже подтвердить этого не мог, находясь в невменяемом состоянии. В перерыве между автоматными очередями он повернулся к нам и с глупой улыбкой виновато развел руками.

— Не могу попасть, скользкая она, тварь, — сообщил он и опять нажал на спусковой крючок.

— Кто скользкий, Пашка, какая тварь? — посыпались вопросы.

— Да русалка, — опять повернулся Паша. — А вы что, не видите ее? Да вон же она, зараза, на ветках сидит. — Новая очередь. — Ручкой машет, камбала зеленая. Еще смеется, хвостатая.

Позвали Горца.

— Русалка у него на ветвях сидит, — сообщили симптомы, — А может, и леший где-нибудь рядом бродит.

— Ясно, — сказал Руслан, теребя подбородок, и храбро подошел к Паше. — А ну дыхни.

Паша дыхнул так мощно, что у Руслана волосы встали дыбом.

— Не «белочка», — профессионально определил Горец, и тут его осенило: — Видел кто — собирал он грибы?

— А ведь точно, — радостно подхватил Фашист, — мог грибов нажраться. Тут как раз самое место для поганок. Мухоморчики опять же… — Матвей поскреб в голове. — Только как же это он, бедный?

— Ребята, — повернулся снова Паша, — ну сделайте что-нибудь. Чего она… сидит и лыбится. Я на нее уже всю обойму извел.

— Что сделать, Паша? Это же твой глюк, а не наш.

— Ну, хоть стукните меня по башке, — попросил Паша. — Только посильнее, чтоб духу ее больше не было.

Все посмотрели на Горца. Руслан встал в позу и заявил, что это не медицинский метод и он умывает руки. За дело взялся Монах. Он отыскал в камышах бревно и огрел им Пашу, зайдя со спины. Паша свалился не сразу, а когда упал, раздался его могучий храп. Монах отряхнул руки и вместе с Лехой понес Малыша в дом.

Я решил самолично разобраться с Киром и его вчерашним мухомором. Отыскал его у забора возле одного из домиков. С красной от натуги физиономией он махал мечом Монаха — еле удерживал его в руках.

— Вор и отравитель, — сказал я, насупившись,

Кир сделал выпад в мою сторону и засмеялся.

— Ну и как он там?

— Не помрет, не дождешься, — ответил я.

— Ну доложи ему, когда очухается, — язвительно предложил Кир, разрубая мечом воздух.

— Ты сам ему скажешь. Ты с ним спорил, а не я. Третью попытку ты продул, так что готовься платить. А если не скажешь, ваш спор станет недействительным. Я всем объявлю об этом. Тогда ты вылетишь из отряда Командир сдаст тебя в приют.

Этого я наверняка не знал, просто блефовал. И добавил:

— А я буду считать тебя подлым трусом.

— Да скажу, скажу, — окрысился он и сделал мечом удар с поворотом.

Клинок кончиком почти что уперся в грудь Монаха. Когда он подошел, я не видел. Кир тоже от неожиданности отступил и чуть не уронил меч. Монах, ничего не говоря, протянул руку и отобрал у него оружие.

— Научишь меня? — развязно спросил Кир.

— От тебя табачным дымом воняет, — сказал Монах.

— Ну и что?

— Ты имеешь представление об эстетике?

— Это когда красиво? — подумав, ответил Кир.

— Приблизительно. А теперь представь бычок на губе и меч в руке. Представил? Что получилось?

— Лажа, — скривился Кир.

Монах снисходительно похлопал его по плечу.

— Полагаю, мы друг друга поняли. И ушел.

К вечеру Паша очнулся от своего богатырско-мухоморного обморока. Кир под моим контролем принес ему повинную голову и, препровожденный в лес, был порот. Но я думаю, Паша не слишком старался. Чистосердечное признание смягчает наказание. С экзекуции Кир вернулся в легкомысленном настроении и предложил мне тоже отведать вместе с ним тертого мухомора. Я наотрез отказался, а ему в одиночку было неинтересно.