Меч королевы

Матин оглядел стол. Глаза его ненадолго задержались на золотоволосой девушке в багряном одеянии, прежде чем он взглянул на своего короля.

– Лапрунские игры на равнине перед Городом начнутся через шесть недель, если считать с завтрашнего дня.

Матин это прекрасно знал, но краем глаза видел, как девушка озадаченно подняла глаза на Корлата, а затем взглянула через стол на своего терпеливого учителя.

– Харизум-сол будет участвовать в них.

Матин кивнул. Он ожидал этого и, присмотревшись к Харри за последние дни, не возражал. Сама Харизум-сол резко сглотнула, но тоже не слишком удивилась. А после боевых коней и мечей могла догадаться, какого рода окажутся эти состязания. Бедный Матин. Она прикинула, как он воспринимает эту идею, и предпочла остаться в неведении. Вогнать самого сырого новичка, пусть даже ведомого келаром, в форму за жалкие шесть недель…

– Мы выедем завтра за два часа до рассвета, – сказал Матин.

«Шесть недель, – подумала Харри. – Многому ли можно научиться за шесть недель, даже если за тобой присматривает Аэрин?»

7

Харри проснулась сразу же, как только слуга отодвинул занавеси у ее спального места и поставил свечу на низкий бронзовый столик рядом. Она встала, потянулась, крякнула, вздохнула. А затем быстро переоделась в костюм для верховой езды и залпом проглотила оставленный у свечи маллак. Наркнон выразила протест против всей этой суеты сонным ворчанием, а затем перебралась на сбитые одеяла и снова заснула. Харри вышла наружу и обнаружила, что темно-гнедой Матина и ее собственный Золотой Луч уже готовы. Цорнин повернул к ней голову и вздохнул.

– Более чем согласна, – шепнула она ему, а он нежно прикусил ее за плечо.

Из темноты появился Матин с вьючной лошадью в поводу и кивнул ей. Они оседлали коней и поехали в сторону гор, вздымавшихся совсем близко к лагерю, хотя сейчас невидимых. Небо бледнело, и Харри обнаружила, что они уже забрались в нижние складки этих гор. Покинутый лагерь пропал из виду. Теперь конские копыта цокали по горной почве. Девушка вдохнула и почувствовала запах деревьев. Сердце ее взлетело и вопреки страху приветствовало новое приключение.

Они ехали весь день, останавливаясь только поесть да снять на несколько минут седла с коней и протереть им спины насухо. Чтоб снова оказаться в седле, Харри каждый раз приходилось искать подходящий валун и залезать на него. Услужливые люди в коричневом, опускавшиеся на колено и подставлявшие ей сложенные чашкой руки, остались далеко. Золотой Луч, в свою очередь, явно считал исполняемый всадницей ритуал весьма странным. Сначала подзывает, затем лезет на кучу камней и только потом садится на спину.

– Это первое, чему я научу тебя, – сказал в один из привалов Матин. – Смотри.

Он положил руки по краям седла и взлетел в него, скользнув правой ладонью по задней части седла и изящно убрав ее с дороги, как только оторвался от земли.

– Я так не могу, – вздохнула Харри.

– Сможешь, – ответил Матин. – Попробуй.

Харри попробовала. Спустя несколько попыток Золотой Луч прижал уши и спрятал хвост между ног. Тогда Матин разрешил ей найти небольшой камень, всего в несколько дюймов высотой, и заставил продолжать попытки. Цорнин сначала заартачился, не желая снова подвергаться дурацким шуткам, но потом все же подошел, покрепче расставил ноги, и Харри таки забралась в седло.

– Вскоре ты сможешь делать это с земли, – пообещал Матин.

«И это только начало», – подумала несчастная. Запястья и плечи болели. Хотя бы Золотой Луч не держал зла. Как только она снова оказалась на нем верхом, уши у коня встали торчком и он сделал несколько танцующих шагов.

Ехали все время в гору, пока у Харри ноги не заболели – чтобы не сползать с седла на круп коня, приходилось постоянно наклоняться вперед. Матин раскрывал рот, только чтобы заставить ее отрабатывать взлет в седло на каждом привале. И она наслаждалась тишиной. Местность вокруг изобиловала новыми для нее видами. Харри пристально рассматривала их все: торчавшую из дерна серую скалу с красными прожилками, оттенки травы от бледно-желто-зеленого до темно-зеленого, почти фиолетового, и форму травинок. Листья почти фиолетовой травы, если то была трава, имели широкие основания и узкие закругленные кончики, но вьючная лошадь с удовольствием щипала их. Верховым же коням воспитание мешало последовать ее примеру даже после стольких дней сухого пустынного корма. Мелкие розовато-белые цветочки вроде любимых леди Амелией пимчи, но с бульшим количеством лепестков, вырывались из трещин в скалах. Крохотные полосатые коричневые птички, похожие на воробьев, чирикали, перепархивали со скалы на скалу и проносились над головой у коней.

Время от времени Матин оборачивался, и его старое сердце согревалось при виде чужестранки, с откровенным наслаждением озирающейся вокруг в новом для нее мире. Похоже, келар подал Корлату не такую уж плохую идею. Хотя вначале, когда Корлат изложил Всадникам план отправиться обратно в поселок Чужаков и украсть девушку, все это старику очень не понравилось.