Меч королевы

Когда они наконец двинулись дальше, Терим поехал рядом с Харри и оставался при ней весь день. Они шли впереди, вместе с Корлатом, Всадниками, Мурфотом и еще несколькими вождями. Те привели под знамя Корлата больше пятидесяти конных. Один раз Харри видела Сенай, на расстоянии всего в несколько лошадиных корпусов, поскольку ехали плотным строем, поймала ее взгляд и начала улыбаться, но внезапно засомневалась. Как полагается вести себя победителю Лапрунских игр по отношению к одному из побежденных, который к тому же носит кушак с отметиной клинка победителя? Харри опустила глаза прежде, чем девушка успела ответить. Однако вечером, покинув седло, Всадница уперлась взглядом в незнакомый гнедой бок. Наездник тоже спешился, и это оказалась Сенай. На сей раз две молодые женщины прямо посмотрели друг на друга и дружно улыбнулись.

Так прошло еще несколько дней. Пускаясь в галоп, маленькое войско Корлата издавало славный и грозный гром. Да, Чужаки не догадывались, сколько в горах народу, но горцы-то, а с ними теперь и Харри, знали: северян гораздо больше. Последнее время она ехала с Теримом и Сенай, и они трапезничали вместе. Всадники держались друг друга, однако у всех имелись друзья или родичи среди остального войска. Они приходили и становились рядом. Так Терим с Сенай, невесть почему, решили стоять с ней. Корлатово невеликое войско будет сражаться плечом к плечу, и это немного утешало.

Однажды, когда она застыла, прижавшись лбом к шее Цорнина и безвольно свесив руку со скребницей, ее разыскал Матин.

– Хари, – начал он.

Она испуганно вздрогнула, резко выпрямилась и начала скрести Золотому Лучу плечо.

– Хари, – повторил он, – это всего лишь твой старый учитель, и в твоих мыслях нет ничего постыдного. Они нас всех посещают, не только тебя и всех тех, кто вступил в войско сразу после Игр. Но тебе хуже всех, поскольку ты лапрун-минта и носитель Синего Меча. Не изводи себя.

– Я не извожусь, – буркнула Харри.

Матин мрачно улыбнулся.

– Не верю. Даже юный Терим, а он боготворит землю, по которой ты ступаешь, – (Харри фыркнула), – провел последние три года, объезжая границы под мудрым и бдительным оком своего отца. Он имел возможность нанести первый гневный удар и пролить первую кровь свежезаслуженным мечом еще до великой битвы при ущелье Бледфи. Тебе этих трех лет не досталось. Это не твоя вина.

– Так ведь неважно, моя или не моя, – попыталась улыбнуться Харри, но темные глаза Матина смотрели так встревоженно, что она сдалась. – Спасибо тебе, мой старый учитель. Я постараюсь не забывать твои слова.

– Ты по-прежнему хранитель моей чести, Харизум-сол, – мягко сказал Матин, – и я верю в тебя, что бы ни случилось. Если забудешь все остальное, помни об этом.

– Не забуду, – пообещала Харри.

* * *

Покинув ненадежное прикрытие гор, они двинулись на северо-запад через равнину, стремясь как можно скорее достичь большого прохода в северном хребте, откуда хлынут северные захватчики. Ехали споро, но без спешки. Силы понадобятся коням и их всадникам для битвы. Корлат еще надеялся опередить врагов и успеть выбрать поле боя. Они ехали по маленькой настоящей пустыне. Предгорья кончились, и вскоре кусты по краям пустыни начали зеленеть. Время от времени проезжали заботливо орошенное небольшое владение, молчаливое и пустое. Через три дня они достигли Врат Севера, ущелья Бледфи, и Корлат снова созвал совет из Всадников и вождей. Терим и Сенай ждали возле зотара у небольшого костра, охраняя седло и пожитки Харри. Сама она отправилась послушать, что скажет ее король, памятуя обращенные к ней слова Люта: «Поверить ему – не худшее, что ты можешь сделать».

Провели перекличку. В конце похода их обещали встретить несколько пеших воинов, всего лишь горстка. Среди горцев было немного таких, кто чувствовал себя лучше, более полезным, более настоящим, будучи пешком, а не в седле. Кроме пехотинцев, войско собралось полностью. С западного края людей пришло не много. На них давило влияние Чужаков. Харри смотрела на свои руки, загоревшие до оттенка корицы, такие же темные, как у любого горца. «У Аэрин были рыжие волосы, – подумала она и откинула капюшон. – И я Всадник».

В итоге набралось чуть меньше двух тысяч. Повисло молчание. Каждый представлял себе горы, почерневшие от северян, и ширину ущелья. Корлат, опустив какие-либо душеспасительные замечания в духе «не так все плохо, как может показаться», начал описывать варианты. Харри заметила, что горцы вообще не любят подобных речей. Что бы тут делал бедный сэр Чарльз! Но, к своему ужасу, она не могла сосредоточиться. Стоило невероятным усилием воли сфокусировать внимание на Корлате, как оно тут же рассеивалось. «Уж не первый ли это признак паники?» – подумала девушка, покрываясь холодным потом, несмотря на сухое тепло вокруг.