Меч королевы

Корлат снова развернулся и поставил ногу на верхнюю ступеньку. Никто не попытался остановить его. Пятеро мужчин в свободных горских одеяниях отделились от теней на веранде и двинулись следом. Харри не нашла в себе сил оторвать взгляд от короля, но краем глаза отметила, что остальные горцы тоже носили яркие кушаки: золотой, оранжевый, зеленый, голубой и лиловый. Король не выделялся ничем, кроме осязаемости своего присутствия.

Харри стояла всего в паре футов от нижней ступеньки, держа в поводу пони. Касси и Бет остались далеко позади, а мальчик-конюх застыл в нескольких шагах от ее локтя. Корлат по-прежнему не замечал их, и девушка завороженно таращилась на него. А он приближался. Казалось, в воздухе стоит рев, он бьет по барабанным перепонкам и давит на глазные яблоки, пока не моргнешь. Затем король резко поднял глаза, словно из бездонной глубины размышлений, и взгляды их встретились. Глаза у него были желтые, как золото, горячее жидкое золото в плавильной печи. Харри внезапно сделалось трудно дышать, и она поняла, почему у Дэдхема было такое лицо. Она едва устояла на ногах, рука стиснула поводья, а пони опустил голову и принялся недовольно жевать удила. Жар от короля исходил невероятный. Словно тысяча пустынных солнц палила ее. «Магия? – подумала она сквозь грохот. – Это и есть магия? Я приехала из холодных краев, где ведьмы живут в тенистых зеленых лесах. Что я здесь делаю?» Она разглядела сдерживаемый этим человеком гнев. Гнев смотрел на нее из желтых глаз и перекатывался по сияющему белизной одеянию.

Затем все кончилось. Он отвел глаза, спустился с последних ступеней и прошел мимо, словно ее не существовало. И она отпрянула с его дороги, чтобы даже краешек его белого рукава не коснулся ее. Человек при конях возник из тени верхом на одном из буланых. Остальные шестеро красавцев подошли к своим всадникам и ткнулись в них мордами. Кроваво-красный жеребец подошел к королю и приветствовал его негромким ржанием. Корлат неуловимым и непринужденным движением взлетел в седло, однако гнев еще не отпустил его. Конь тоже это почувствовал и замер, внезапно напряг все мышцы – неподвижность затишья перед боем. Вот уже и прочие оседлали своих коней. Корлат не взглянул на них, но красный жеребец взял с места в галоп, и остальные последовали за ним. Стук конских копыт по твердой земле внезапно напомнил Харри, как неестественно тихо вели себя все после слов Дэдхема. Неслышный гром стихал по мере удаления цветных кушаков горцев и их блестящих на солнце коней. Харри пришла в себя и огляделась: сэр Чарльз, Джек и мистер Петерсон снова обрели нормальные размеры, а у нее страшно разболелась голова.

3

Корлат смотрел на черные кончики ушей своего коня. Горцы миновали ворота Резиденции, и король поднял глаза, яростно прочесывая взглядом пыльную поселковую улицу, грязно-желтые домишки и лавчонки и редкие клочковатые деревца. Повинуясь еле заметному смещению веса своего всадника, красный конь свернул с дороги. Резкий цокот копыт по утоптанной грунтовой дороге сменился более глухим перестуком по плотному песку. Корлат слышал, как его люди сворачивают следом. Он потряс головой в тщетной попытке расчистить посреди гнева место для мыслей и откинулся в седле назад. Поступь коня замедлилась. Бессмысленно нестись через пустыню посреди дня – лошадям это тяжело.

Шестеро всадников сгрудились у него за спиной. Двое выдвинулись вперед, чтобы занять места по бокам от короля, и, подъезжая, украдкой поглядывали на него и так же быстро отводили глаза.

Островитяне! Спокойно лежавшие на бедрах руки невольно сжались в кулаки. Зря он вообще пытался с ними разговаривать. Отец ведь предупреждал его, много лет назад. Но тогда северяне еще не подобрались так близко. Корлат моргнул. Трудно сдерживать жар собственного гнева, когда его не к чему применить. Ярость восхитительно полезна на поле боя, но в данный момент никакие враги, которых можно было бы заставить путаться в собственных ногах и валиться в кучи, перед ним не маячили. С тем же удовольствием он бы, например, поджег этот большой глупый дом и смотрел бы, как он валится на голову этому большому мягкотелому существу, зовущему себя комиссаром. Абсурдное строение для пустыни: наверняка они живут в подобных штуках у себя на родине… Но мелкие пакости – для детей, а он уже тринадцать лет как правит своим народом. И Корлат проглотил свой гнев и сдержал его.

Келар, ужасная сила, словно в насмешку называемая Даром. В юности, еще до полного расцвета его келара, отец рассказал ему о том, как это будет: «Толку от нас на самом деле не много, разве что в бою. И даже тогда наша полезность ограниченна. Ты станешь проклинать свой Дар, и гораздо чаще, чем благословлять, но такова уж твоя природа. – Он вздохнул и с кривой усмешкой взглянул на сына. – Говорят, в Великие Дни было по-другому. Людям хватало сил владеть келаром. И ума, чтобы понимать его. Согласно легенде, именно леди Аэрин первой осознала свой Дар и подчинила его собственной воле. Но это было давным-давно, а теперь мы измельчали».