Меч королевы

Под уроки языка Матин рассказывал ей о горах, в какой стороне от их маленькой долины находится Город, какое дерево лучше горит, как найти воду там, где ее на первый взгляд нет, и как выжать последние мили из запаленной лошади. Боевые упражнения развивали память и способность привлекать внутренние резервы. Также учитель называл ей имена всех полевых цветов, попадавшихся на глаза, и рассказывал, из каких трав можно приготовить чай и варенье. И во время подобных разговоров лицо его становилось мягким, каким она видела его, только когда он склонялся над кухонным костром. И она запоминала даже то, что он говорил о травах. Еще он учил ее, какими листьями лучше всего останавливать кровотечение, и показал три способа разжечь костер в дикой местности.

Рассказывая о разведении огня, Матин искоса взглянул на ученицу.

– Есть и четвертый способ, Хари. Когда-нибудь Корлат, возможно, научит тебя ему. – В этом крылась какая-то шутка, которая его развеселила. – Я не могу.

Харри терпеливо ждала. Задавать наставнику вопросы, когда он таким образом кидал ей приманку, было бесполезно. Однажды, спустя день или два после случая в пустыне, она выказала чуть больше нетерпения, и Матин сказал:

– Хари, друг мой, я не могу открыть тебе множество вещей. Одни я расскажу тебе в свое время, другие тебе поведаю не я, о некоторых ты никогда не узнаешь или окажешься первой, кто найдет ответы на них.

Девушка взглянула на него поверх костерка и головы Наркнон. Они сидели скрестив ноги, кони спокойно паслись неподалеку и жевали так громко, что звук был слышен даже сквозь потрескивание пламени. Матин перематывал ослабшие звенья цепи, укреплявшей доспех.

– Ладно. Наверное, я кое-что понимаю.

Матин фыркнул от смеха. Она вспомнила, каким мрачным и молчаливым он показался ей на фоне прочих королевских Всадников.

– Ты понимаешь очень много, Харизум-сол. Не завидую остальным, когда они снова тебя увидят. Только Корлат по-настоящему ожидает ту, кого я приведу ему из этих гор.

После той беседы ей стало проще воспринимать его лукавые загадки типа четвертого способа зажигать огонь. Причины оставались тайной, но она легче принимала это. Ее удивляло, как много он рассказывает ей о себе. Она знала, что ему нелегко говорить с ней о личном. Но таким способом он как бы извинялся за неполноту рассказов о другом. Благодаря его откровенности горцы становились ей ближе. Оказывается, ее собственное прошлое не так сильно отличалось от их прошлого, и Харри начала воображать, каково было бы вырасти в этих горах и всегда звать их домом.

Об Аэрин Драконобойце и Синем Мече Матин тоже рассказывал не много. Он упоминал о золотом веке Дамара, когда правила Аэрин, но не уточнял, когда это было и почему то время зовут золотым. Харри узнала, что у Аэрин был муж по имени Тор. Он тоже сражался с северянами. Северяне враждовали с дамарцами от начала времен и гор, и каждая эпоха древнего королевства имела свою историю противостояния между ними. Короля Тора называли Справедливым.

– Тоскливо, наверное, называться Справедливым, когда твоя жена убивает драконов, – заметила как-то Харри, но, хотя Матин позволил себе улыбнуться, в тот раз вытянуть из него ничего не удалось.

И все же кое-что Харри выведала.

– Матин, Чужаки верят, что горское кол… что келар способен заставить ружья не стрелять, кавалерию падать, вместо того чтобы мчаться вперед, и… всякое такое.

Наставник промолчал. Он замариновал кусочки последней добытой Наркнон антилопы в остром пряном соусе и теперь обжаривал их на двух палочках на слабом огне. Девушка вздохнула.

Матин поднял глаза от шампуров, не переставая медленно их поворачивать.

– Со стороны Чужаков мудро верить правде, – сказал он.

Он воткнул одну палочку тупым концом в землю и снял первый кусочек мяса коротким ножом. Пожевал вдумчиво, сосредоточенно нахмурившись, как художник, оценивающий собственную работу. Лицо его разгладилось, и он протянул Харри палочку, которую держал в другой руке. Но о келаре ни слова.

Матин больше не падал, и к середине шестой недели Харри казалось, что она уже забыла первые уроки. Они остались далеко в прошлом. Она не могла припомнить время, когда ладонь ее правой руки не уродовали мозоли от рукояти меча, когда тяжелый панцирь казался неудобным и непривычным и когда она не ездила на Цорнине каждый день.

Харри помнила, что родилась в далекой зеленой стране, ничуть не похожей на пронизанную келаром землю, где она находилась теперь. Помнила, что у нее есть брат по имени Ричард, которого она до сих пор зовет Дикки, к его глубокому неудовольствию. Звала бы, сумей он ее услышать… Помнила полковника Джека Дэдхема, любившего горы так же, как она. Однажды ее посетила мысль: возможно, мы встретимся снова и послужим Дамару вместе.

На четвертый день шестой недели она осторожно сказала Матину:

– Я думала, до Города отсюда больше дня пути.

– Ты думала правильно. В твоем присутствии в первый день состязаний нет нужды.

Она взглянула на него, чуть ободренная, но и еще больше обеспокоенная.