Меч космонавта, или Сказ об украденном времени

— Очень плохо, Катя, то есть пока Марина, — отозвался серорясый, — плохо, что нашла. Это означает, что и президент Плазмонт засек меня раньше времени своими рецепторами. А теперь уходим. Я открываю хрональный канал «плюс-полсекунды», скажи своим людям, чтобы следовали точно за мной, никаких дозорных и разведчиков, шаг влево, шаг вправо, прыжок вверх — все это вызовет большие неприятности. Повторяю для особо одаренных — кто начнет самовольничать, может оказаться, например, в аду, а то и подальше.

Президентша с раскрытыми объятиями направилась в сторону серорясого, но тот притормозил ее предостерегающим жестом и словами:

— У меня большой поверхностный заряд, поэтому тебя, сударыня, может отшвырнуть метров на сто.

— Он о тебе беспокоиться, глупая, — добавил ворон.

Волхователь двинулся в сторону от озера, он словно гнал перед собой теплую волну, которая заставляла таять лед. Из-за испарений справа и слева от тропы поднимался густой туман, так что далее двух-трех саженей ничего не видать. Президентша сделала знак, чтобы приспешники топали следом — чинно и гуськом, как велел серорясый.

Ноги кудесника не касались земли и, как ни старалась царица догнать его, сие не удавалось. Вскоре взмокли люди, тяжело запыхтели собаки. Марина-Катерина подумала, что всей ее спортивной подготовки не хватит, чтобы выдерживать заданный ход еще хотя бы с полчаса. Однако внезапно волшебная тропа закончилась, и вся зеленая сотня оказалась в деревне Сидиромово. Но не нашел там ничего, окромя замороженных и нанизанных на ледохеры тел, даже козы и собаки превратились в ледышки. Иней лежал везде, хотя вблизи он больше напоминал серебряную паутину.

— Итак, к сидиромовцам тоже пришла «милость» оборотня в виде полимерного льда. Похоже, что худо сейчас приходится вашим сподвижникам во всех окрестных деревнях, — сказал волхователь зеленщикам и обратился лично к перволеди. — Я думаю, сударыня, Вы построили слишком маломерную модель для определения хронопотоков, особенно их нуль-вторых тензоров. Надо было оперировать хотя бы девятью измерениями.

— Ведь в хрональной материи их как минимум двадцать семь, — дополнил ворон.

— То есть, президент-оборотнях может орудовать еще в нескольких реальностях? — спохватилась «царица».

— Как минимум, в двух. Даю маленькую справку с высоты моего нынешнего опыта. В мегамире, состоящем, в основном, из хрональной материи, можно спокойно организовать три параллельные реальности, точно такие же как и наша, — на соединении Преднастоящего и Посленастоящего.

— у Плазмонта это будут, считай, круги ада. Мы пропали? — непривычно растерянно произнесла перволеди.

— И думать такое забудь. Мы уйдем туда, где за тучей белеет гора, и если он к нам сунется, дадим по длинному носу. Так что сматываемся в темпе.

По дороге Марине-Катерине немало желалось потрогать Фому, даже прижаться к нему, но тот был таинственно неуловим. Впрочем путь оказался недолгим, остановились зеленщики совсем недалече от деревни. Вот волхователь замер, протянул руки перед собой, а затем развел их в стороны — пространство будто бы чуть-чуть качнулось и поддалось. Не объявились какие-то там ворота золоченые-расписные, не распахнулись со скрипом двери, ведущие в иномирье. На поляне лишь возник невеликий пористый шар, сходственный с осиным гнездом.

— Пожалуйте в серебряное царство, господа зеленщики, «минус-час», — прокаркал ворон.

Боевой пес подбежал к шару, очевидно собираясь толкнуть его лапой. Но тут и лапа, а следом и весь зверь превратились в дымную полоску, которая мигом втянулась в одну из мелких пор, испещряющих колдовской предмет.

Царица отважно ступила вперед, и увидела, что шар вдруг сделался больше и выше ее. Еще один смелый шажок, и ее потащило в одно из отверстий, каковое ноне предстало чем-то вроде входа в пещеру. Затем было мгновение несуществования, или очень необычайного существования. Марина-Катерина стала похожа на струйку и словно стекала бы по гладкой стенке какой-то воронки…

Когда зрение ее прояснилось, мысли стали сочетаться друг с другом, а чувства с ощущениями, небо выглядело пасмурным и как будто слегка посеребренным. Лед не бросался в глаза, но все деревья стояли голяком, инда и хвойные породы, земля такоже была скучной серой. Там и сям словно цветы из семечка, только за один присест, вырастали соратники-зеленщики. Они трясли головами, словно пытаясь составить таким образом суждения, с тревогой озирались, едва сдерживая коленотрясение, пялились на неприятственное небо и деревья.

Последним появился сам серорясый колдун, и все вздохнули с облегчением, кто-то даже встал к дереву — отлить. Как вскоре выяснилось, облегчение было преждевременным. Что-то неуловимое, прозрачное, и в то же время мощное, злое заскользило по мертвому лесу.

— Это мне по вкусу еще меньше, чем полипептидный слизняк, — пробормотал колдун.